— Хвалю твою откровенность, хотя у тебя в общем-то нет другого выхода: перед смертью каждый исповедуется. Ты что же хочешь сказать, что у меня опять отнимут мои пастбища, мои отары, мой дом?
— Непременно, и на сей раз уж навсегда.
— Но разве это справедливо? Давай рассудим по совести: я ведь тоже был бедняком. И только умом своим нажил все это.
— Обирать людей можно и без большого ума. Нужна только сила и власть, защищающая эту силу. Вот ты и ищешь такую власть…
— Каждый ищет то, что нужно ему…
— …И я знаю, почтенный Исмаил, если турки не дадут тебе этой власти, ты поклонишься хоть самому дьяволу.
— Твоя правда. Я готов и с дьяволом союз заключить, лишь бы не потерять своего.
— В том-то и беда, что тебе есть что терять. А у меня вот нет ничего. И таких, как я, большинство в народе. Мы теперь тоже хотим иметь. Не так много, как ты, но…
— Не все мечты сбываются! — не без ехидства бросил Исмаил. — А уж ты-то и вовсе ничего не заимеешь. Даже трех аршин земли, положенных каждому правоверному. Я брошу тебя на растерзание зверью… Э-эх, жаль, не хватает мне на него злости, — это Исмаил сказал уже Ибрахим-бею, молча слушавшему их перебранку. — Иного, кто нанес бы мне личное оскорбление, я бы забил плетьми до крови, ногами бы истоптал, с грязью смешал бы. А с ним так не могу. Он сын кунака Ибадага из Амузги и враг мне… Так какое у тебя дело ко мне? — обернулся он к Хасану.
— Говорят, ты обещал три согни овец тому, кто поймает меня?..
— Обещал. Но, слава аллаху, теперь они останутся в моем хозяйстве!
— Это еще почему? Разве ты не обязан отдать их мне?
— О чем ты? — опешил Исмаил.
— Чего ж тут непонятного? Может, это не о тебе такое говорят: идет в сапогах, а оставляет след босых ног? Разве не ясно, что овец ты должен отдать мне, я же самолично явился к тебе?
— Шутить вздумал, Хасан из Амузги? Благодари аллаха, что наградил тебя смелостью, граничащей с дерзостью. Только потому я не повешу тебя — легкой смертью отделаешься…
— И на том спасибо!
— В лечебной грязи утоплю, — кровожадно ухмыльнулся Исмаил.
— Славную казнь придумал! — всплеснул руками турок.
— Всех бунтовщиков утоплю! — разошелся Исмаил.
— Не слыхал ты, видать, про то, как зайцы каждую ночь совет держат, — проговорил Хасан из Амузги. — Гадают, как бы им орлов извести. Всю ночь думают, а под утро разбегаются, так и не решив дела…
— Ненавижу я тебя и дружков твоих, да сразят вас горячие пули!..
— Нас-то ты ненавидишь, а змею ядовитую на сердце пригрел и ни о чем не ведаешь!..
