За спиной бесшумно открылась дверь, но так и не закрылась.
— Сейчас, Влад, я только соберу свои причиндалы, и мы поедем…
— произнес Родион как можно бодрее.
Ответа не последовало.
Родион открыл глаза и взглянул на отражение дверного проема. В туслом свете коридорного плафона на пороге гримерки застыл мужской силуэт. Это была не высокая мощная стать Влада Осташова. Тонконогий щуплый мужчина, стоя в дверях, тряхнул лохматой головой… Родион не отрывал взгляда от невесть откуда взявшегося гостя. Первая мысль была — кто-то просто перепутал дверь гримерки. Но нахлынувшее дурное предчувствие стало настолько сильным, что у Родиона дыхание перехватило.
— Что вам надо? — еле слышно проговорил он.
Непрошенный гость сделал два шага. В круг света, отбрасываемый лампой на столике Родиона, выдвинулось худое лицо, обрамленное длинными рыжеватыми прядями, на котором словно из глубоких черных ям выглядывали два безумных выпученных глаза…
Родион вскочил с кресла, развернулся, отпрянул.
Полетели, звонко шлепаясь на пол, сбитые с гримерного столика баночки.
Худосочный силуэт немедленно подался назад, и из полутьмы раздался болезненный шепот:
— Как поживаешь, последняя мармеладка?
Родион зажмурился, попытался сделать вздох, но не смог. Почему-то зазвенело в ушах. Сквозь этот звон послышались поспешно удаляющиеся по коридору шаги…
— Что тут за погром?! — раздался удивленный голос Осташова. — Вот оставь тебя без присмотра…
Родион с трудом открыл глаза.
Вошедший Осташов с изумлением рассматривал опрокинутое кресло и валяющиеся на полу баночки с гримом.
За спиной Влада показался Егор. Он тоже остановился на пороге и подозрительно спросил, глядя в глаза Родиону:
— Эй, ты с кем тут воевал?
— С призраком… — прохрипел Родион, с ужасом обнаруживая, что дыхание не собирается восстанавливаться.
Осташов и Егор тревожно переглянулись.
Родион оторвался от столика, подался вперед…
Как ни стремительно рванулся Страж, пытаясь подхватить брата, Родион тяжело свалился на пол. Что-то парализовало его, сковало мышцы, и снова надсадно и болезненно зазвенело в ушах, и острый бурав впился в переносицу с хрустом и хрюканьем…
— … Родька! — Егор перевернул его, сватил за руку, стиснул онемевшую ладонь. — Родька, ради Бога, что случилось?!..
Кажется, Егор растерянно кричал на Осташова, на девчонку-медсестру, прибежавшую из медпункта… Ни мокрое полотенце, ни поспешно вскрытый пузырек с нашатырным спиртом ничем не смогли помочь.
Родион чувствовал, что несколько рук ощупывают его, пытаются вывести из странного паралича. И эти руки не жгли, и Родион счел себя уже мертвым.
