В принципе Анну уже допросили и отпустили на все четыре стороны, чтобы не мешала работать следственной бригаде, но вместо того чтобы унести ноги из этой ужасной квартиры, она потихоньку пробралась в кухню (для этого пришлось перешагнуть через ноги мертвой бабуси), забилась там за холодильник и замерла. Умысла в ее действиях не было никакого: она не собиралась подслушивать или подглядывать, ей просто хотелось посидеть в своем любимом закуточке, ведь именно на этом табурете, прислонившись спиной к холодильнику, она обычно сидела, когда они с бабусей пили чай… Или когда бабка Лина читала вслух свою любимую книгу «Ярмарка тщеславия»… Или просто расспрашивала Аню о жизни – о своей она никогда не рассказывала…
Кухня была излюбленным местом их посиделок…
Анна шмыгнула носом и хотела уже было разрыдаться, как на пороге кухни показались два человека. Она узнала их, это были два милиционера, что приехали на ее вызов; одного, русоволосого здоровяка, насколько она помнила, звали Владимиром, а второго, маленького, чернявого, жутко злющего на вид, Стасом. Они были крайне увлечены разговором, поэтому Аню не заметили.
– Я тебе, Стасевич, говорил, что это не простая бытовуха, – горячился Володя. – А ты – «подумаешь, старушку почикали, подумаешь, старушку почикали…» Эх ты, Шерлок Холмс хренов!
– Я же не знал, что кинжал, которым ее почикали, антикварный, – обиженно буркнул Стас.
– Не знал ты… Да по нему сразу видно… Я, конечно, в антиквариате тоже не разбираюсь, но сразу понял, что ножичек старинный. И явно дорогой. Отсюда можно сделать два вывода: первый – нож был принесен убийцей с собой, потому что в халупе старухи нет ничего дороже вот этого холодильника, и второй – убийца человек не бедный, раз может себе позволить использовать столь раритетный кинжал…
– Не обязательно. Он мог просто не знать, какова ценность кинжала…
– Да одного взгляда достаточно…
– Это тебе достаточно, – не желал сдаваться Стас, – а убийца, может, нашел его в помойке…
– Ты к чему клонишь, мать твою?
– К тому, что небедному человеку просто незачем убивать эту старушенцию! – рявкнул оппонент. – Я еще поверю, что к ней пьяница какой ворвался, чтобы пенсию украсть. Или бомжара, район-то неблагополучный…
– У нее четыре запора на двери. Через такой заслон ни один бомжара не прорвется…
– У старух склероз, вдруг забыла запереться?
– Ты разве не помнишь, что девчушка из собеса сказала? Она сказала, что бабулька всегда запиралась. – Володя ненадолго замолчал, видно, что-то обдумывал. – Странно это, а, Стасевич?
