– Поздравляю, брат!
Все захлопали и Цыгану, и Ваграму сразу.
– Это не все еще! – Ваграм поднял руку. – Карен, давай…
Карен отметился бутылкой армянского коньяка «Арарат». Цыган поочередно обнялся с карманниками и тут же в шесть стаканчиков разлил коньяк. Ашот поднес ворам румяный шашлык на шампурах.
– Все себе налейте, – распорядился Ваграм. Он сказал тост в честь Цыгана, проследил, чтобы все выпили и потом только сам выпил.
– А теперь, брат, нам надо отдельно с тобой пообщаться. Давай отойдем.
Цыган поспешно, с тревогой, последовал за ним, догадываясь, что предстоит какой-то тяжелый разговор. По пустякам его не стали бы выдергивать из-за праздничного стола. Ваграмова свита шла следом. Они поднялись наверх из перехода.
– Я тебя очень уважаю, Цыган, но ты мне объясни, как ты за одним столом хлеб ломаешь с пидором? – сразу спросил Ваграм.
Цыган изменился в лице. Суровое обвинение. Он даже вспотел.
– Это… кто это?
– Ну, пидорок, малолетка… как его? Арсен?..
– Бесенок, – подсказал Арсен.
– Да, Бесенок. Он на Китай-городе ротиком и попкой торгует!
– Опа-на…
– Вот так. Я верю, что ты не знал, иначе бы другой разговор вышел… Чтобы больше я его на вокзале не видел, да? И вообще не видел… Ты все понял?
– Да, Ваграм, конечно, Ваграм. Спасибо, что просветил…
Они простились. Цыган вернулся к столу, схватил Бесенка за шиворот и поволок из перехода.
Все затихли, гадая, что такое мог натворить Бесенок. Обрывок их разговора долетел, пока Цыган тащил малолетку по лестнице.
– … или я тебе булочки не покупал?!
– Покупал.
– Водичку я тебе покупал?!
– Покупал… Ай, Цыган, не надо.
– Или я тебе ширнуться не давал?
– Давал, давал…
– Так какого же тогда ты, членососка, на Китай-городе делал?
Вот оно что… Ну, Бесенок, влип по-крупному.
Цыган ударом отшвырнул его к стене.
– Не бей, Цыган, не бей! Не бей, братка…
– У тебя язык поворачивался меня братом называть?! – взвился Цыган. Но заметив, что прохожие на них смотрят, не учинил над Бесенком ту расправу, которую он заслуживал. – Скажи спасибо, что у меня такой день… Вали отсюда! Чтобы духу твоего здесь не было. Увижу, будешь у всего вокзала сосать! Понял!? Ты мое слово знаешь…
Цыган спустился вниз, погрозил кулаком малолеткам.
– Ну, говнюки, относишься к вам по-человечески, а от вас только и жди подлянку…
Он залпом выпил, чтобы успокоить нервы. Жена помешать не успела.
Внезапно Оленька сорвалась с места, выбежала из перехода, метнулась к троллейбусной остановке. На лавочке сидел Бесенок, поджидая троллейбус, чтобы уехать куда подальше, и плакал. Кровь шла у него из носа, он слизывал ее языком. Уличный закон жесток, он карает, не зная жалости. Вокзал отрекся от своего сына и изгнал, как злой отчим изгоняет из дома нелюбимого пасынка.
