– Кабан, ты как, Кабан?
Кабан открыл глаза.
– Ни хрена себе, сколько меня не было? – спросил он.
– Может, чуть больше минуты, – ответила Оленька.
– Врешь. Целую вечность меня не было.
– Я же не совсем дура.
– Ага, не совсем, – он закинул «Martinez» на плечо. – Ну, пошли, блин…
– Ну пойдем, блин!
Конечно, не дура. Просто она никогда еще так высоко не взлетала, как он. Одной ампулы недостаточно, чтобы сознание унесло в потусторонние миры. Одной ампулы Оленьке хватало лишь для того, чтобы всему телу было тепло, хорошо и приятно. Но тело – это тело, а душа – это душа. О том, как за минуту успевает убиться душа Кабана, она даже на долю процента не представляла. Хотя, как сказать… Однажды под действием буторфанола Оленька написала стихотворение… Ну… не стихотворение… всего две строчки, которые кто-то потом увековечил баллончиком на одной из платформ:
«Весь мир сузился в одну маленькую точку, и это точка от укола на моей руке… »
Ай да Оленька! Прямо-таки прозрение… Весь мир, блядь, сузился… Всего-навсего до точки… А потом был Большой взрыв! Всего-то от одного укола в вену. Надо же, как красиво сказала, сука!
– Если кто-нибудь проболтается Цыгану про подарок, язык вырву, – предупредил Кабан.
В полночь Кабан поднялся на шестнадцатый этаж ночлежки навестить Сеню. Принес ему сигареты.
– Ты как?
– Жив пока.
– Завтра у Цыгана день рождения. Ашот поляну накроет. Пойдешь?
– Постараюсь.
– Мы ему такой умопомрачительный подарок захреначили! Такую гитару!.. Сам увидишь… Посидим… Ты давно с нами не сидел. Коньяку попьешь.
– Коньячку я и сейчас выпил бы… Денег нет…
Он любил коньяк.
– Деньги – не вопрос. Коньячок я тебе мигом организую.
Медведь уже спал, Оленька где-то шастала, Кабан дал денег Рине, послал за коньяком к Ашоту. Она принесла бутылку «Московского» и осталась с ними.
Выпили.
– Шикарно живешь, Кабанчик, – сказал Сеня, смакуя коньяк.
– Когда как… Иногда трудно бывает…
Рина сидела на краешке матраса, обхватив ноги, подперев голову коленками и, не мигая, смотрела Сене в лицо.
– Да… Уж мне-то это знакомо, – согласился Сеня. – Выбираться вам надо, ребята, из этого болота…
– А куда?
– Ищи свой путь…
Сеня сказал и осекся, подумав: а сам-то… по уши в этом болоте…
Разговор не клеился.
– Вот… попросил коньяк… а он не идет чего-то сегодня, – невесело произнес Сеня и вдруг добавил: – На природу мне хочется, Кабанчик. Очень хочется…
Он с такой мечтательной болью это сказал, что Кабан вскочил, полный решимости исполнить это желание Сени.
