Гибкое создание задорно стучало каблуками по палубе — даже зная, трудно было поверить, что у него нет ног. Магия танца: за каждым движением крылась чувственная сила, которой и Парка могла позавидовать.
— Отличное судно, — не уставая, с непонятной Хину страстью, восхищалось дитя Океана и Лун. — Бригантина. Двигатель — работа жрецов, не подводил ещё ни разу, если не забывали зарядить. Лье-Кьи надо бы сказать при встрече, а то воображает себя самое меньшее аватарой Сайены. Ты знал, что люди дают кораблям имена?
Правитель молчал и старался глядеть под ноги. Нэрэи продолжал болтать, всё так же перескакивая с предмета на предмет: словно из рога изобилия, сыпались любопытные, но, безусловно, лишние сведения. Хин оперся о борт. Качка, едва уловимая, его беспокоила, вдобавок, он не чувствовал пальцев от холода.
Сил'ан сел рядом на перила. Теперь он молчал. Яркие глаза цвета нездешней реки смотрели в низкое небо на парящих птиц или, может быть, одну из мачт.
— Я скоро обледенею, — пожаловался Одезри. — Тебе холодно?
Создание коротко рассмеялось.
— У меня платье хитрое, — сообщило оно. — Посложнее их двигателя. Да и маска не просто так. А иначе я бы, конечно, давно спал. Впрочем, я и так мечтаю понежиться в тепле. Собрать побольше подушек, укрыть их длинношерстной шкурой и устроить там гнездо.
— Уютные мечты, — признал Хин. — Как будто не в твоём духе.
— Сейчас в моём, — заверил Нэрэи. — Я немного устал от… «своего духа».
Лёгкий ветерок, возмущённый движением судна, перебирал роскошные чёрные волосы, овевал ароматом осенних листьев. Сил'ан чуть слышно вздохнул и опустил ресницы.
«Когда высокая трава
Укроет камень надо мной,
Пусть мир причислит в тишине
К почтенной пыли голос мой.
Я не отвечу, не спрошу,
Я не увижу небо дня
И не услышу, как вздыхает
Ветер в мире без меня.
При жизни я даю завет,
Пусть кто-то скажет обо мне:
„Искусству он служил пером,
А вот стыду и страсти — нет“.
Никто? Высокая трава
Склонится, камень осеня.
Пускай не вспомнят обо мне
Все, кто не верили в меня».
Нэрэи чуть покачивал хвостом, каблуками отбивал ритм. Мягкий альт, незнакомый голос, лёгкий, танцевальный напев. Хин не слышал в нём беспокойной, трепещущей жажды, к которой привык.
Жизнь — обман с чарующей тоскою,
Оттого так и сильна она,
Что своею грубою рукою
Роковые пишет письмена.
Я всегда, когда глаза закрою,
Говорю: «Лишь сердце потревожь,
Жизнь — обман, но и она порою
Украшает радостями ложь.
Обратись лицом к седому небу,
