К осени пустынные прежде пески ощетинились прутиками.
По весне дикую полую воду в этом месте стиснуло берегами — их пески схватили корни тополя и тополиного подроста. Вода пошла водоворотами, вырыла в русле промоины и ямы.
В урочище поселились пять семей «неустроенных переселенцев» — так назывались не получившие наделов — и две семьи казахов-издольщиков. Наделы нарезал сам Кумар, он торопился: в урочище пытались поселиться его бедные сородичи. Аренду Кумар установил небывало высокую по здешним местам, указывая на Федота и Жуматая: «Они платят, а вы чем лучше?»
Кумар сулил освободить своих арендаторов от обираловки — «добровольного пожертвования» на нужды армии. Бай стал к тому времени волостным управителем.
Прибежали к тополю ребятишки из поселка, прыгали с нижней ветки, кричали:
— Глубоко, аж с ручками!
Вечером пришли к тополю мужики. Федот отыскал камень. Ухватил его покрепче и вошел в воду. На середине речки вода скрыла его с головой. Мужики стояли над тополем, глядели, как бежит со дна цепочка пузырей. Шумно всплеснуло у них под ногами, раздалась вода, вышел Федот с камнем в руках.
— Стоит плотинку поставить, работа не пропадет?
— Не пропадет, — сказал Федот и погладил ствол тополя. — Черный стал осокорь. Матереет…
Насыпали из камня и гальки плотинку в горловине плеса. Держала плотинка воду, берегла.
В жаркий июльский день по глинистому откосу берега спустилась лиса, спугнула ворон и подошла к воде. Близ берега гуляла стая голавлей, лениво шевелила красными кистями хвостов. Глядели на лису без испуга ядрышки их глаз, вправленные в жестяные ободки.
Лиса полакала воды, постояла на плотинке и побежала вдоль ручейка по голому горячему руслу.
За речкой взлетит саранчук, вспыхнут в солнце его слюдяные крылья. С тополя сорвется кобчик, стрелой просвистит над долиной, — щелчок, хруст, и вновь кобчик на верхушке тополя. Веер саранчового крыла, взблескивая, опускается на землю.
Поселенцы вспахали поля, разбили огороды и бахчи. Полевки, суслики стали селиться близ ухоженных участков. Налетали на зелень прожорливые майские жуки и саранча. Федот поставил на краю своего поля шест с перекладиной и переманил кобчика.
Теперь кобчик охотился на полях и огородах. Нырял с шеста в гущу пшеницы. Писк мыши — и птица, не коснувшись земли, неслась за реку с добычей в когтях: птенцы подрастали, их рты были разинуты с утра.
Тополиные корни могучей грибницей уходили вглубь и вширь, гнали соки по стволу, обтянутому черной трещиноватой корой.
