— Так скоро? — спросил он, и Гален решительно кивнул.
— Знаю, как это трудно, но интуиция подсказывает мне, что пора отсюда уезжать.
Так оно и было; на сей раз интуиция его не подвела. И как нарочно погода в этом году была очень благотворной для лозы, никогда еще прогнозы на урожай не были столь благоприятными.
— Я бы, конечно, мог дождаться vendanges[191] — произнес принц. — Après tout[192] Египет сохранит свой нейтралитет, так что я волен поступать, как хочу. Однако, боюсь, мне тоже придется уехать. Королевская яхта не может ждать вечно.
Он с вожделением подумал о зреющих молодых лозах, которые гордо вздымали свои роскошные зеленые гривы над пологими склонами и уступами горных террас, раскинувшихся вокруг; но с не меньшим жаром он представил лозы старые, вновь нагнетающие пропущенный сквозь себя свежий сок в золотые гроздья, в тысячи гроздей на сотнях квадратных километров по обе стороны быстрой зеленой Роны. От одной мысли об этом принц почувствовал жажду. И неожиданно повеселел, как неунывающий кузнечик.
— Вам действительно пора домой? — переспросил он, и вновь Гален решительно кивнул. — Что ж, так тому и быть, — сказал принц, вздымая к небесам маленькие ручки, словно закрывая тему обращением к Аллаху, у которого на все его собственная воля.
— Однако как бы чего не упустить, — забеспокоился лорд Гален, вытаскивая из нагрудного кармана крошечную алую книжечку, где записывал намеченные дела — меленькими каракулями. — Надо еще сходить к Имхофу и поиграть с ним. — Уже два месяца он не был у него в Монфаве, ему, верно, очень там тоскливо — среди психов и психиатров. Ему нравится играть в поезда! — Поезда — таинственно оживающие модели на миниатюрной железной дороге, которую главный врач позволил сконструировать Имхофу в ближнем углу больничного сада. Однажды лорд Гален пригласил Блэнфорда с собой, собравшись навестить бывшего коллегу.
— Мне кажется, вы действуете на людей успокаивающе. Человек вы молчаливый, но стоит вам заговорить, сразу чувствуется, что вы питомец частной школы. Имхофу будет приятно.
В этом был весь лорд Гален — он мог произносить несовместимые вроде бы вещи, но у него это получалось очень естественно, с прямо-таки завораживающим феноменальным простодушием, отражавшим наивность и неискушенность его ума.
— Ужасно, наверно, — продолжал старик, пока они с Блэнфордом торопливо шагали вдоль зеленых газонов в сторону клиники Монфаве, утопавшей в розах, — быть обреченным испражняться через трубку в животе в резиновый пакет. Но он как будто не обращает на это внимания, он всегда
