– Оставь дедушку в покое!
– Я просто разговариваю!
– Ты особо опасная преступница. Здесь написано, что ты вооружена.
Один из стариков достал конфету. Подтаявшую, шоколадную.
– У тебя, детка, все еще впереди, – он укоризненно посмотрел на меня.
– У меня все уже было! – Су раздраженно топнула ногой.
Старик опять присел на корточки, тронул Су за подбородок:
– Ты говоришь о прошлой жизни? Кто тебя научил? И кем же ты была до своего рождения?
– Я была дорогой и красивой проституткой, самой ласковой и глупой, – Су тронула старика пальцем снизу за подбородок – его жест, – или самой умной, как кому хотелось. Меня передавали только лично, только знакомым!
Старик резко встал, второй потащил его за рукав, они уходили. Су опять раздраженно топнула ногой и закричала:
– А еще я два раза убила кагэбэшника, а теперь я особо опасная преступница!
– Прекрати истерику, – сказала я.
– Будь проклят этот мир, в нем нет места детям! – изрек старик, подняв вверх руку.
У входа в вокзал, взвизгнув, затормозила машина. Я дернулась на этот звук, отмечая, что начинаю чувствовать опасность.
– Су, иди ко мне на ручки, вот умница, вот так, – я протягиваю руки, она радостно прыгает на меня, обхватив руками и ногами по-обезьяньи, и испуганно смотрит в лицо: мое сердце стучит на весь зал. – Опасность, – шепчу я, – держись крепче, может быть, придется бежать.
Сначала я с самым беспечным видом выхожу на платформу, осматриваю народ. Эти двое в строгих костюмах и галстуках, у них нет багажа, они оглядываются, пробегая легкой трусцой по платформе. Я быстро иду к железнодорожному мосту, потому что на другой платформе, по то сторону моста стоит поезд, и проводники приготовили красные флажки. Вот мы уже на мосту, а внизу двинулись вагоны поезда. Осторожно спускаюсь по ступенькам, а потом быстро бегу за поездом.
– Помогите! Женщина отстала! – кричат из вагона.
Проводница и кто-то из пассажиров втащили нас в вагон на площадку, и я еще долго не могла отцепить ладонь от поручня. Этот парень, в прикиде для торжественных случаев, бежал профессионально, но наш вагон был последним!
– Кагэбэшник, твой скворешник на Дзержинской погорел, был ты дятел, стал пострел! Наш пострел везде поспел, настучал и улетел! – верещит Су, подпрыгивая от возбуждения у меня на руках. – Раз-два, раз-два, оторвалась голова, руки-ноги отлетели, быстро бегать не умели! Э-э-э! – Она высовывает язык, я шлепаю ее и спускаю с рук.
Платформа кончилась. Похоже, что по рельсам он не побежит.
