– Вера, – Су тащила меня за руку, пытаясь поднять, – ну что, неужели я уж такая страшная стала?
Я подняла голову вверх, посмотрела в небо и закричала:
– Оставь ее в покое, слышишь! Ты не существуешь, ты выдумка, я плюю на тебя! – Я старательно плюнула вверх.
Вокруг стали собираться люди. Я все смотрела вверх, словно могла получить ответ.
В небе – ни облачка!
Я оглядела собравшихся. Участливые лица, кто-то гладил Су по голове. Особо сочувствующими предлагались разные версии, но самая интересная была про задавленного товарным поездом милиционера: мы – его осиротевшая семья, жена и маленькая дочка. От такого варианта собственной жизни я впала в тихий хохот, который можно было определить только по сильному содроганию тела.
– Она нормальная, честное слово, просто устала, ну не скапливайтесь, пожалуйста, ну что тут интересного! – Су упиралась в живот ближе всех стоящего мужчины и пыталась его отодвинуть.
Я встала, взяла Су за руку, и мы потащились к зданию вокзала. Су вдруг выдернула руку – у меня упало сердце – и побежала к лежащим на асфальте джинсам. Выпотрошила карманы, собрала упавшую мелочь и отдала мне. Я крепко схватила ее за запястье.
Возле касс висели плакаты «Их разыскивает милиция». Мы остановились.
– Су, это ты.
– Вот это да! А за что меня так?
– Тут написано, что ты особо опасная преступница.
– И как это меня угораздило?.. – Она опускает глаза.
– Ты все помнишь? – я приседаю, чтобы видеть ее глаза.
– Не впадай вот так с ходу в приступ материнства, я все помню. Только жить стало не очень удобно. Ты уж помоги.
– Я помогу.
– Ну да, а сама хотела меня бросить там, на рельсах. Хотела?
– Хотела, – кричу я. – Ты тогда еще была вполне самостоятельная, по крайней мере сама могла себе сопли вытирать, – я расстегиваю платье-кофту и вытираю ее майкой-рубашкой маленькую мордочку. – Знаешь что, нам надо попасть побыстрей к тебе в квартиру. У меня есть некоторые соображения насчет твоих превращений, просто поверь мне, что все будет хорошо. Поняла?
– Поняла.
Рядом остановились двое стариков. Су вдруг показывает, став на цыпочки, на свою фотографию и радостно сообщает:
– Это я!
Один из стариков присаживается на корточки и начинает убеждать, что лучше ей подрасти «хорошей и красивой девочкой».
– Я уже была хорошей и красивой. И все у меня было в порядке, все было вроде правильно, и что? В этом нет ничего справедливого. Сейчас я маленькая и все неправильно. Откуда вы знаете, что лучше?
Я дергаю Су за руку:
