– Чего ты не можешь? – вяло интересуюсь я и слышу, как Су ползет ко мне по траве. Сначала она прижимает к земле особенно пышные соцветия пижмы и высокую траву, прокладывая дорогу, потом ползет, и вид у нее совершенно безумный. Нет, она категорически не приспособлена к туристическим удовольствиям.
– Я больше не могу видеть дохлых мужиков! – шепчет она мне в лицо, покачиваясь туда-сюда на четвереньках. – Я больше совершенно не могу их видеть!
– Где? – спрашиваю я. – Где ты не можешь их видеть?
– Нигде! – кричит Су, опускает голову и хнычет.
– Ты устала. Посиди или полежи. Знаешь, а в книжке, которую я перевожу, мужчины поделены на категории определенных зверей. Есть мужчины-Львы, есть Змеи и Хорьки. Вот, например, мужчины-Лисы, как я помню, предельно извращены.
Су начинает дышать ровнее, но с колен не встает. Так и стоит на четвереньках, упершись ладонями в примятую траву.
– А наш попутчик, которого ты обозвала Аристократом, он кто, по-твоему? – интересуется она.
– Трудно сказать. Скорее всего он как раз и может быть мужчиной-Лисом.
– А Киллер?
– Хорек, – повышаю я голос, но, подумав, ругаю себя за предвзятость. Что-то ведь было в нем от воина, хотя и достаточно примитивного. – Нет, скорее он – Орел. Стервятник!
– Хорек или Орел, все равно он уже дохлый! – заявляет Су. – И Лисица-Аристократ тоже дохлый. Они оба лежат вон там, за кустиками. Я больше не могу видеть мертвых мужиков. За последние дни я чувствую себя заблудившейся в пейзаже после битвы!
Я не сразу реагирую на ее слова. Я некоторое время обдумываю, может ли это быть очередной фантазией? Потом встаю, бегу к «кустикам», которые оказываются зарослями репейника, и чуть не спотыкаюсь о сплетенные тела Киллера и Аристократа.
Они лежат, скатившись с насыпи, обняв друг друга предсмертной судорогой, переплетя ноги и вцепившись руками, с искаженными лицами, и, даже не трогая их, я понимаю, что оба мертвы. У Аристократа видна рана на затылке, а у Киллера прокушена рука, которая подобралась совсем близко к лицу противника. Больше ран и крови нет, в мощные вздутия мышц полуголого – черная открытая майка – Киллера вдавились камушки гравия с насыпи. Подумав, я ощупываю его щиколотку – ничего, другая нога где-то под противником, в жизни не прикоснусь к этому застывшему танцу смерти! Но рука уже трогает Аристократа за плечо, и он неожиданно легко отваливается, уложившись на спину, смотрит застывшими глазами в небо. Я поднимаю штанину на другой ноге Киллера и забираю тяжелый пистолет.
