Илиса еле поспевала за ним, семеня короткими ножками в крошечных туфельках на небольшом каблучке. Она тащила перед собой огромный ворох прозрачной материи, иногда спотыкаясь, тогда маленькая корона на голове сползала набок, она поправляла ее, дернув головой в нужную сторону. Волосы Царевны-лягушки сегодня были завиты мелкими кудряшками и взлетали при каждом резком движении головы, как пух у потревоженного одуванчика. Аврора, вытягивая шею, осматривала холл в поисках Платона, наконец, заметила его и развернула Илису в нужном направлении. Хмурый Вениамин нес цветы. А вот кого Платон не ожидал увидеть, это Гимнаста. Стараясь не отстать от Вени, тот шел, расталкивая толпу тростью, и брезгливо при этом кривился.
Когда вся компания подошла к Платону, невеста в черном втянула свой порошок в одну ноздрю, Илиса уронила из рук на пол ворох прозрачной материи и бросилась стаскивать с Платона пиджак. Аврора молча стояла рядом, держа перед собой вешалку, на которой под полиэтиленом просвечивал темный костюм и рубашка. Радостный жених присел и стал развязывать Платону шнурки на ботинках. Вениамин и Гимнаст застыли в сторонке, наблюдая за возней молодоженов. Платон очнулся, когда Федор, подняв его правую ступню вверх, начал тянуть на себя штанину.
Он понял, что его переодевают. И настоял, чтобы это происходило в мужском туалете.
Идти туда ему пришлось в носках – Федор лихо забросил совершенно потерявшие вид парадно-выходные ботинки в урну, обещая, что его ждет сюрприз.
Платон хотел было полезть в урну, ему не дали. Невеста тоже пошла в мужской туалет, правда, сначала она запуталась в прозрачном шелке и упала. За нею вошла Аврора, одной рукой высоко задирая вверх вешалку с костюмом, а другой – подобрав с пола блестящий шелк, когда невеста, побарахтавшись, кое-как выбралась из него и стала на ноги.
Тут только Платон понял, что это была фата.
Его совершенно поразил вид целого вороха свадебной фаты на полу мужского туалета. Он так углубился в обдумывание этой метафоры, цедя по капле грусть в сердце, так зациклился на абсурдности местонахождения воздушного символа чистоты и счастья на плитках уборной: он сразу про себя так определил ситуацию – фата невесты на полу в мужской уборной, что совершенно не отследил, как его раздели до трусов. Опираясь на спину наклонившегося Федора в момент просовывания ног в штанины, Платон краем глаза заметил в большом зеркале отражение какого-то полуголого идиота с растерянной опухшей физиономией, но не узнал себя и потому так и не очнулся, пока не ощутил удушья. Он покашлял, повертел головой, нащупал бабочку и выпрямился перед зеркалом, чтобы поправить ее. И тут только Платон с суеверным ужасом обнаружил себя в зеркале – во фраке! Он изогнулся, стараясь рассмотреть сзади фалды. Сомнений нет – на него напялили фрак.
