Элрик прошептал на ухо своему другу:
– Это не подданные Ада, а честные элементали, которые во многих смыслах не уступают по силе демонам. Оставь свои страхи, Мунглам. Еще немного простого колдовства – и у Телеба К’аарны навсегда исчезнет желание мстить мне.
Альбинос нахмурился, вспоминая пакты, заключенные в древности его предками. Он глубоко вздохнул и закрыл свои исполненные болью алые глаза, а потом принялся раскачивать меч в руке. Он начал напевать низким голосом, похожим на завывания ветра. Грудь его быстро вздымалась, и некоторым из молодых воинов, тем, кто не был посвящен в древние традиции Мелнибонэ, стало не по себе. Голос Элрика был обращен не к человеческим существам, его слова адресовались невидимому и неосязаемому – сверхъестественному. В древнем напеве стали слышны слова-руны…
Проклятого слушай волю:
Пустырохочет ураган,
Пусть Граолл и Майша с ревом
Вихрем прочь несут врага!
Плетью пламенного пекла,
Песней черного клинка,
Ласшааров скорбным стоном
Взвейтесь, ветры, в облака!
И быстрей лучей искрящих,
И как бурь морских волна,
И быстрей стрелы летящей
Голос его срывался, зов разносился звучно и высоко.
– Майша! Майша! Именем моих отцов я призываю тебя, Владыка ветров!
И почти сразу же лесные деревья согнулись, словно чья-то огромная рука развела их кроны. Из ниоткуда раздался жуткий голос, похожий на рев бури. Все, кроме Элрика, который был погружен в транс, содрогнулись.
– ЭЛРИК ИЗ МЕЛНИБОНЭ! – Голос звучал, как раскаты отдаленного грома. – МЫ ЗНАЛИ ТВОИХ ОТЦОВ. Я ЗНАЮ ТЕБЯ. О НАШЕМ ДОЛГЕ ТВОИМ ПРЕДКАМ СМЕРТНЫЕ ДАВНО ЗАБЫЛИ, НО ГРАОЛЛ И МАЙША, КОРОЛИ ВЕТРА, ПОМНЯТ. КАК МОГУТ ЛАСШААРЫ ПОМОЧЬ ТЕБЕ?
Голос звучал чуть ли не дружески, но гордо, высокомерно, устрашающе.
Элрик полностью погрузился в транс, все тело его конвульсивно содрогалось. Голос, вырывавшийся из самого горла, срывался, а слова были незнакомые, нечеловеческие, противные ушам и нервам людей. Элрик кратко изложил свою просьбу Ветру-гиганту, и тогда снова раздался раскатистый голос:
– Я СДЕЛАЮ ТО, О ЧЕМ ТЫ ПРОСИШЬ.
И теперь деревья согнулись еще раз, а потом лес погрузился в тишину.
Кто-то из воинов чихнул, и это стало знаком для других – начался разговор, обсуждение.
Элрик долго еще оставался в трансе, наконец его загадочные глаза открылись, и он мрачно повел вокруг взглядом. На несколько мгновений на его лице появилось недоуменное выражение, а потом он тверже ухватился за эфес Буревестника и подался вперед, обращаясь к воинам Имррира.
