Это была блаженная вспышка слабости, но она тотчас же угасла, и Лючия прокляла себя за нее. Князь по-прежнему глядел мимо, говорил холодно:
– Когда б вы не оказались столько забывчивы, сударыня, нам не пришлось бы таково спешить. Теперь мы опаздываем и пойдем с вами пешком через лед, а карета двинется в объезд, по мосту.
– Через лед? – содрогнулась Лючия, вспомнив некую достопамятную переправу. – Но как?..
– Лед еще крепок, новым морозам благодаря. А дом Лямина – вон, на том берегу, едва ли в ста шагах. – Он махнул на великолепное, ярко освещенное здание, сиявшее на противоположном берегу манящим видением. Кажется, и впрямь рукой подать, и верно, что морозы эти дни стояли подлинно январские, лед должен быть крепок, а все-таки – какая надобность в такой спешке? Что произойдет, если они явятся на бал, даже опоздавши на час? Зачем подвергать себя риску и ненужным мучениям?
И вдруг Лючию осенило: пари! Да, конечно же, вся причина в треклятом пари. Видимо, по его условиям князь Андрей должен явиться к определенному времени с молодой супругою. Так сказать, предъявить ее обществу в урочный час. Что же, Шишмарев не перенесет опоздания? Тьфу, как все это мелко, гнусно: рисковать жизнью своей и соблазненной им невинной девушки (Лючия с легкостью забыла о своих проделках в первую брачную ночь, ну а князь-то о них вовсе не знал, и поэтому речь с полным правом могла идти о порушенной невинности), для того, чтобы во всеуслышанье похвастаться женой, словно охотничьим трофеем! Ну хорошо, она доставит ему эту возможность. Только еще вопрос, кто будет наслаждаться!
И, не говоря более ни слова, Лючия так резко толкнула дверцу кареты, что княжий конь испуганно заиграл, отпрянул и едва не сбросил седока. И это, и неприкрытое изумление князя ее безропотностью доставило Лючии мстительное удовольствие. Скрывая усмешку, она побежала к реке, слыша, как люди в один голос умоляют князя не рисковать или хотя бы позволить им идти с ними, нести факелы.
Конечно, это было бы безопасней, да и шествие по черному льду с пылающими факелами было бы захватывающим, ошеломляющим зрелищем и могло бы несколько примирить Лючию с неприятным путем по реке, однако князь, разумеется, не согласился и только велел ждать, пока господа не перейдут реку. А когда он помашет факелом с другого берега, в знак того, что все кончилось благополучно, карете надлежало продолжать путь. И, конечно, никто не осмелился перечить, никто не остановил эту дурацкую затею! Почему, в таком случае, было не ехать вообще всем вместе?!
