– Никого нету? – подал голос светловолосый, очень приятный на вид парень лет тридцати со светлыми приветливыми глазами. – Обидно, да? Мы тоже в гости пришли, а хозяев нету. В девятнадцатую квартиру. Вы их не знаете?
– Никого я тут не знаю! – огрызнулась Римма. – Надо же, свинство какое! Я так спешила!
– Свинство, – охотно поддержал светловолосый, и второй, с крупной головой, широкоплечий, склонил бычью шею в знак согласия.
– Подружка подвела? – Светловолосый оказался весьма словоохотлив.
– Нет, друг.
– Гад! – сказал широкоплечий, и Римма даже запнулась, с таким глубоким чувством это было произнесено.
– Ждать не будете? – спросил первый.
– Нет, спасибо! Пусть он меня теперь поищет!
– А зовут вас как? – грубовато поинтересовался широкоплечий. – Может, появится этот, ваш-то, привет передадим?
– Обойдется он без моего привета, – Римма изо всех сил изображала оскорбленную гордость.
А светловолосый игриво попросил:
– Телефончик не дадите, девушка?
– В другой раз, – сказала Римма, вприпрыжку сбегая по ступенькам и чувствуя, как с каждым шагом рассеивается напряжение, владеющее ею. – Когда-нибудь потом!
Хлопнула дверью подъезда, с наслаждением вдохнула влажный сумеречный воздух – и со всех ног, благо на ней были легкие кроссовки, понеслась прочь со двора, через мостик, юркнула во двор кирпичной высотки, оглянулась, выждала… Нет, никто не вынырнул из сумрака, никто не гонится за ней. Мостик тонет во мраке, Римма никого не видит, значит, и ее не видать никому. Отлично! Очень может быть, эти два парня и впрямь дожидались соседей Никиты. Ну желают дождаться, а у меня свои дела.
Через дворы, поминутно озираясь, она добежала до машины, рванула дверцу, в первую секунду ужаснувшись, что Никита не дождался ее и ушел, – но нет, он был тут, просто сполз на сиденье, уснув так крепко, что даже вспыхнувший в салоне свет его не разбудил.
Римма посмотрела на его склоненную голову и ничего не смогла с собой поделать – наклонилась, легонько коснулась губами шеи, выступавшей из грубого ворота куртки. Золотая цепочка была теплой, стриженые волосы щекотали ей губы…
Вообще-то она терпеть не могла золотых украшений на мужчинах, всяких там цепочек, перстней, браслетов – это казалось ей ужасным мещанством.
Раньше казалось. До этой вот минуты.
Выпрямилась, глядя в клубившуюся сизую даль над Волгой и ничего не видя. Желание, вспыхнувшее в ней, было неодолимым, пугающим. Ладони вспотели, она беспомощно помахала ими. Пыталась призвать на помощь рассудок, искала спасения в привычном юморе, но безуспешно. Ничего не получалось, она только моргала беспомощно, пытаясь прогнать подступавшие к глазам слезы. Это было потрясение, это было как удар. Солнечный удар!
