С присущей ему мягкостью он, казалось, старательно вникал во все шовеленовские планы, помогая ему чем можно, – потому что в запасе у него было что сказать бывшему послу, прежде чем тот уйдет. То, что должно будет ему показать, продемонстрировать продолжающую нависать, словно черная туча, занесенную над ним полновластную руку хозяина.
– Но вы не назвали сумму, в которой нуждаетесь, гражданин Шовелен, – с обезоруживающей улыбкой сказал Неподкупный. – Правительство не будет вас ограничивать, и вам не грозит провал из-за недостатка средств или власти.
– Приятно слышать, что наше правительство столь неограниченно в средствах, – с сухим сарказмом заметил Шовелен.
– О, последние несколько недель принесли нам большую прибыль, – подхватил Робеспьер. – Мы конфисковали драгоценности и деньги у господ роялистов, находящихся в эмиграции, на сумму в несколько миллионов франков. Вы помните предательницу Джульетту Марни, совсем недавно ускользнувшую в Англию? Бриллианты, драгоценности и огромное количество золота ее матери были обнаружены одним из наших великолепных сыщиков; их оберегал некий аббат Фуке, булонский поп, который, судя по всему, очень предан этой семье.
– Да? – равнодушно откликнулся Шовелен.
– Наши люди арестовали драгоценности и золото – и все дела. Правда, мы до сих пор еще не решили, что делать со священником. Его слишком любят булонские рыбаки. Впрочем, это ничуть не помешает нам в любой момент отправить его на гильотину. А драгоценности и в самом деле дивные. Среди них есть историческое ожерелье, в котором одной работы не меньше, чем на полмиллиона.
– Могу ли я получить его? – спросил Шовелен. Робеспьер передернул плечами и рассмеялся.
– Вы говорите, что они принадлежали семейству Марни. Джульетта Марни в Англии, и я хочу ее встретить. Не буду предсказывать, что может произойти, но чувствую, что это историческое ожерелье может сослужить неплохую службу. Впрочем, как вам будет угодно, – добавил бывший посол равнодушно. – Это всего лишь мысль, пришедшая мне в голову после ваших слов, не более.
– Чтобы доказать, как безгранично верит вам наше правительство, гражданин Шовелен, – начал с утонченной вежливостью Робеспьер, – я лично распоряжусь, чтобы ожерелье Марни оказалось у вас в руках. А также сумма в пятьдесят тысяч франков на ваши расходы в Англии. Видите, – мягко добавил он, – мы не оставляем вам ни малейшей надежды на прощение в случае второго провала.
– Я в нем и не нуждаюсь, – сухо ответил Шовелен и, удовлетворенно вздохнув, встал наконец со своего места, явно довольный тем, что аудиенция окончена.
