А между тем, было в этих сумеречных бодрствованиях какое—то необычайное очарование. Запах хвои, травы, запах березы и росы был по ночам особенно сильным. Лесное отишие нарушал только писк комаров, и шум проезжавших по трассе машин. Этот звук рождался где—то далеко, задолго до приближения машины, — казалось, что его рождает ветер, несущийся вдоль трассы, дождевое небо или ночная поющая трава. Потом машина подъезжала ближе, и становилось понятно, что это просто шум двигателя, а потом она отдалялась, и её звук еще долго висел на дороге, постепенно растворяясь в охлажденном воздухе. А еще было слышно, как бьются залетевшие под тент палатки насекомые, как стрекочут крылышками мотыльки.
Один раз особо жарким летом мы остановились у кустов боярышника. Ночью я услышала какие—то странные звуки и никак не могла понять, откуда они идут. Я вышла из палатки и поняла, что это — бабочки. Огромные ночные бабочки, словно тяжелые бомбардировщики, то и дело слетали с листьев боярышника, кружились в воздухе, щелкая крыльями по жестким листьям, и снова, трепеща, садились на листья. Быть может, у них был сезон любви, а может, они что—то искали? Там шла какая—то своя, ночная, тайная, бурная жизнь. Она не предназначалась ни для моих, ни для чьих—либо еще глаз. Ночные бабочки исступленно бились в листьях, совершая какой—то свой загадочный ритуал. Торжественно звучали цикады. Я постояла в темноте, слушая этот безумный, слепой танец, и нырнула обратно в палатку.
Сейчас бабочек не было, не было и кустов боярышника, но по—особому уютно попыхивал примус, звенели комары, и ветер шуршал березовой листвой. Иногда он вдруг взвывал в кронах высоких черных сосен, тент палатки дергало, в лицо било холодным. Мы ежились, жались друг к дружке. Андрей вздремывал прямо над кружкой горячего чаю. Я подсвечивала себе фонариком, нарезала бутерброды. Пока пили чай, изо рта пошел пар. Потом мы убрали примус и кружки, Андрей подкатил мотоциклы поближе к палатке, закрыл рулевые замки, сцепил мотоциклы тросиком. Мы спрятали вещи в тамбур и нырнули в холодное палаточное нутро.
Кажется, не надо было покупать новую палатку. Раньше мы все время возили с собой большую брезентовую палатку. От дождя её приходилось накрывать полиэтиленом. Полиэтилен на ветру шуршал, бился о палатку, и мне мерещилась всякая нечисть. Чтобы её поставить, надо было обязательно залазить в неё с алюминиевыми колышками наперевес. Она верой и правдой служила нам на протяжении многих лет — на севере Байкала, в Бурятии, в Хакасии и в горах Алтая. Она была теплой. Или это только казалось?
