Довольно давно, когда я потеряла свой мотоцикл, своего «Голубого щенка» и страстно стремилась найти себе новый — часами листала каталоги, сравнивала, прикидывала, как можно заработать, работала, откладывая на покупку каждый рубль, мне приснился сон. Снилось мне, что подогнали ко мне мотоцикл, словно красивого, вороного, своевольного жеребца. И снилось мне, что оседлала я его и помчалась, не помня себя от радости, куда—то прочь, и ветер бил в лицо, и из груди рвался радостный крик, и рваные тучи неслись над головой, стараясь обогнать мотоцикл. И вдруг я увидела перед собой стальную черную ажурную лестницу, спиралью уходившую вдаль и ввысь, и снилось мне, что я поехала по ней. Виток за витком, виток за витком поднималась я все выше и выше, и казалось, не было конца этой нескончаемой дороге. И ликование наполняло сердце. И под колесами, кроме ажурных, похожих на спицы ступеней, не было уже ничего — только серое дождевое небо… И лестница сделала последний виток, и я оказалась на маленькой площадке с низкими перилами, и не было вокруг никого и ничего. Даже птиц, даже огней внизу. Я была одна. Абсолютно одна. Путь не заканчивался, нет. Он просто никуда не вел. Если это и было проклятием, то оно было изощренным. Но хватит об этом. Поехали дальше.
О нет, мы не были похожи на двух скорбящих. Мы ездили на мотоциклах с апреля по октябрь, мы покупали гараж и строили дом на даче, мы с увлечением копались в двигателях и ездили на все тусовки — уже не для удовольствия, а просто, чтобы знакомые знали, что мы живы—здоровы и еще не забросили мотоциклы. А мотоциклы, тем временем, бросили очень многие: кто—то женился, и жена оказалась категорически против, у кого—то родились дети, кто—то вдруг разорился, и уже не мог себе позволить выбрасывать десятки тысяч рублей на бензин для аппарата, на котором даже инструменты на дачу не увезешь, а кто—то вдруг понял, что ездить уже совсем не хватает здоровья — у нас все же Сибирь. Ездили, а внутри все время что—то гложило, не давало покоя. Тоска? Может быть и тоска. Есть очень хорошая поговорка: «Сделаешь — пожалеешь, и не сделаешь — тоже пожалеешь». Мы жалели о том, чего нет. И нам казалось, что это хуже, чем жалеть о том, что уже сделано — ведь в последнем случае была хотя бы попытка. Нам попытки не дали. Ни первой, ни второй, никакой. Наверняка, мы были сами виноваты: сперва думали, что еще рано, и наши отношения были не настолько постоянны, и лично мне казалось, что все еще может измениться, просто потому что я не привыкла к верности и к твердости мужского плеча. А потом, наверное, стало казаться, что все еще успеется, а когда стало ясно, что мотоциклы — это еще не все в жизни, и что на самом деле каждый человек должен сделать нечто большее, чем просто наслаждаться собственным существованием, стало поздно. А может, поздно было всегда?
