Но давайте закончим обо мне. Ценят ли меня хотя бы морально? Не уверена. Незаменимых людей нет, а в журналистике и подавно. Так что мотоциклы для меня — единственная отдушина, чтобы не впасть в отчаяние и не пополнить ряды обитателей местного клуба душевнобольных.
Я не красавица, и никогда ей не была. Но до двадцати одного года у меня была прекрасная фигура, красивые ноги. Потом вдруг оказалось, что я склонна к полноте. А еще у меня широкая спина и тонкие, длинные ноги и руки. Руки даже слишком длинные — из—за этого я не могу подобрать себе женскую одежду по размеру — рукава всегда коротковаты. Поэтому я ношу джинсы и ветровки, мужские джемпера и футболки. Ах да, в гардеробе у меня висит прекрасный костюм, и вечернее платье там тоже есть, но надевать все это некуда, да и незачем. Но — баста! Давайте перейдем к более приятному. К Андрею.
Ему тридцать три, и у меня всегда оставалось ощущение, что он живет так, как хочет. И не потому, что он достиг всего, чего хотел, но потому, что ему не надо много. Он вполне доволен и своей работой, и своей зарплатой, он счастлив, когда работает на даче: когда строит дом или отделывает его изнутри. Он удовлетворен, когда после тяжелого, физически трудного дня, на плите его ждет кастрюлька с борщом и я. Он счастлив, когда его мотоцикл «делает» в слепом повороте с подъемом какой—нибудь джип. И он считает верхом блаженства проехать по трудной дороге в дождливой, холодной тайге там, где до него не проходил еще ни один мотоциклист.
Его внешность… Но надо ли говорить о внешности мужчины? Надо. Он красив. В этой красоте есть мягкость, женственность. Я помню, как кто—то из водителей взахлеб рассказывал мне о двух девушках на тюнингованных «Уралах», которых он встречал на Байкале возле Листвянки. Я быстро поняла, что речь шла о нас с Андреем — в шлеме его можно было принять за девицу. По крайней мере, тогда. Теперь уже нет — за последние годы он заматерел, поправился, лицом озаботился, и мало уже что осталось от улыбчивого, веселого парня. Синие глаза смотрят строже, голос тверже, а сам он стал резче, грубее, и даже я иногда не знаю, чего от него ждать. Иногда, глядя на него, я думаю о том, какие еще сюрпризы ждут нас впереди, как мы будем изменяться с годами — он и я, как будем изменяться внешне и как — внутренне? Я сильно изменилась даже за эти шесть лет. Как? Раньше я ничего не боялась.
…Что—то еще ждет нас впереди?…
По этому описанию вы, наверное, подумали, что он ни о чем не думает и ни о чем не волнуется. Иногда и я так думаю. Как—то я погрузилась в какие—то невеселые мысли и сидела, ничего не видя перед собой.
