Когда он спустился на дно распадка, на левом хребте лежала уже глубокая тень, и только правый хребет краснел в последних лучах солнца.
Перешел речку. Она была на удивление прозрачной для Приморья, и он понял почему: вся вме-cie с притоками лежит в лесу. Корни цепко держат грунт, не дают дождям вымывать гумус. Возможно, в дождь замутится ненадолго — и снова как слеза. Вот строение у берега. Баня. Какой-то сарай. Возле него две грузовые машины. Бревенчатые домики. А тот, наверное, дом директора. «Физиономия» у дома такая… внушительная.
Во дворе его встретили лаем две собаки. Лаяли и виляли хвостами. В такой глуши человек не враг, но… служба. Особенно старалась одна, белая как снег, с ласковыми ореховыми глазами.
— Не смей, Амур! Свои.
Амур вроде только и ждал команды, весело запрыгал вокруг Северина, закрутил хвост баранкой, побежал вперед, словно показывая дорогу.
Тот, кто отозвал собак, сидел на крыльце и чистил ружье. Стройный, невысокий, но крепкий. Лицо коричнево-румяное. Прозрачные голубые глаза, а вокруг них сетка морщинок. Молодой еще, а морщинки, видно, оттого, что все время приходится прижмуриваться от солнца и ветра. Хорошие ровные зубы, приятная улыбка. Пальцы рук нервозные и быстрые. Хорошо знают, что такое оружие.
— Вы директор?
— Точно. Чем могу служить?
Будрис отрекомендовался. Рассказал, что привело его сюда.
— Издалека вы к нам. Денисов моя фамилия. 3ахар Ираклиевич. Так кто вам нужен?
— Арсайло. Я ее не так уж хорошо знаю. Но она обещала показать, что здесь и как.
— Знаю. Самостоятельная такая девушка. Кажется, из Хабаровска?
— Вы не помните? Директор улыбнулся.
— Документы смотрел — все в порядке. А так где же запомнишь. Вы не смотрите, что здесь тихо. У меня сотни людей бывают, мирмикологи, орнитологи, ботаники, паразитологи…
— А эти зачем?
— Район у меня относительно клеща безопасный, но все же… Ну, давайте-ка в дом.
Грациозно, без помощи рук поднялся на ноги, мягко ступая, пошел в дом. Комната, куда они по пали, была, видно, кабинетом. Шкафы с книгами, стол, диван. На диване лохматая темная шкура го рала. На стенах тоже висят шкуры: лисьи, барсучьи, енотовые. Над диваном рога и шкура.
— Изюбровые, — сказал Денисов. — Видите, шкура пятнистая, а на рогах — второй отросток. Садитесь.
Северин сел.
— Так вот… ее в поселке нет.
Сердце упало.
— Уехала?
— Нет. Она в охотничьей избушке. Это километров двадцать вверх по течению Тигровой. Бабочек ловит.
— Я почему-то думал, что она ботаник.
