— Это им так показалось. А на самом деле мне самой пришлось нарочно запнуться и упасть. Видите? — Она показала на ленточку лейкопластыря на лбу. — Некогда было выбирать место.
В этот момент солнце соскочило с подоконника, залило кабинет особенно интенсивным светом, и Андрей разглядел сидящую перед ним женщину всю, до мельчайших подробностей, от белой наклейки на лбу, до округлых коленок, мягко обтянутых платьем из какой-то свободно спадающей, текучей сиреневой ткани. Он зажмурился, чтобы не глядеть, поймав себя на неподобающих мыслях. Но не глядеть было еще труднее. Тогда он чуть разжал веки, увидел дрожащий хаос черно-белых пятен, смазанные контуры предметов. Сиреневое пятно плыло и увеличивалось. Показалось ему, что женщина встала и тянется к нему оголенными до локтей руками. Он понимал, что этого следовало бы испугаться, но боязни не было, как раз наоборот, было какое-то благостное чувство, и знакомые расслабляющие мурашки щекотно сбегали с затылка за шиворот. Андрей поежился и открыл глаза. Сидя на своем месте, женщина в упор внимательно, как диковинку, разглядывала его.
— Я вижу… у вас ко мне… много, вопросов, — сказала она, многозначительно разделяя слова.
— Немало.
— Он опустил глаза, чувствуя, что краснеет.
— Я ведь еще не арестованная?
— Ну что вы!..
— Так не все ли равно, где задавать эти вопросы?
Она поглядела на залитое солнцем окно, и Андрей с необыкновенной ясностью представил себе мягкую зелень поляны в обрамлении молодого березняка, песчаную проплешину у манящего изгиба речки.
— Я ведь в отпуске, — неожиданно для самого себя признался Андрей. Выпросил. Как раз с сегодняшнего дня. Да вот вы…
— Извините.
— Сам виноват. Хотел еще вчера вечером уехать… Работа такая: не удерешь — обязательно разыщут.
— Так удирайте.
— Теперь уж все. Сейчас придет начальник…
— Он не придет.
— Как это не придет? Демин да не придет?
— Не придет.
— Откуда вы знаете? — насторожился Андрей.
— Не знаю.
— А я знаю. Пришел уж, наверное. Пойду доложу.
Он встал, соображая, идти или не идти? Если бы Демин пришел, вызвал бы. Решил пойти, хоть у дежурного спросить. Аверкин, как всегда, кричал в телефон. Какой-то странной способностью обладал этот лейтенант: в его дежурство телефоны почему-то не умолкали. Или же он сам звонил. Как бы там ни было, без телефонной трубки в руке Аверкина представить было невозможно. Увидев Савельева, Аверкин замотал головой — нет, мол, не приходил Демин.
На миг зажал трубку ладонью, выкрикнул:
