Знакомый сарай вырисовывался невдалеке ярко очерченной крышей, будто за сараем стоял грузовик с зажженными фарами.
— Ты туда не ходи, — сказала Гиданна и потянула его за руку прочь от сарая. Блеклый сумрак открытого поля внезапно окрасился багрово, затрепыхал. Оглянувшись, Андрей увидел, что сарай беззвучно горит, сразу весь. от крыши до самых нижних бревен, будто подожженный со всех четырех углов. Вспомнились слова Епифана: "Пожара бы не было". Еще позавчера в нем взыграл бы следователь: если знал заранее, значит…
Теперь думалось иначе: ничего не значит, не замысел это, а предвидение.
— Разве можно знать, что будет завтра? — спросил он у Гиданны.
— Грядущие события бросают перед собой тень, — произнесла она, весомо выделяя слова, будто декламируя. И тут зазвенело, затенькало мелодично со всех сторон:
— Тень, тень, тень…
И опять Андрей не удивился. Знал уже, как звенят ночные голоса птиц ли, трав ли, ветра ли. И как тогда, у ручья, что-то ликующее заполнило его всего, понесло в неведомом потоке несказанного восторга и всепонимания.
— Куда мы летим?
— Туда, где нас знают.
— И меня?
— И тебя. И вообще все. Что было, есть и будет.
Замелькали вокруг какие-то тени, послышались голоса. Восторг, захлестнувший душу, готов был объять все и всех, излиться на весь этот ночной, загадочный мир. С черного неба упал луч, за ним другой, третий. Через мгновение мягко светящиеся колонны огородили пространство, в середине которого в глубоком кресле кто-то сидел. Что-то знакомое было во всем этом. Мелькнули воспоминания: "В белом плаще с кровавым подвоем — ранним утром четырнадцатого числа", в крытую колоннаду…" Чего-то не хватало в этой картине, и он, лишь когда вступил в серебряный круг, очерченный светящимися колоннами, ощутил босыми ступнями приятную прохладу травы, догадался — не хватало допрашиваемого, усталого, исхудавшего человека со связанными руками.
— Зачем ты здесь, женщина? — спросил сидевший в кресле человек, лица которого, как ни старался, Андрей разглядеть не мог.
— Я пришла свидетельствовать за него, — сказала Гиданна и красиво, театрально повела рукой в сторону Андрея.
— За Иисуса тоже свидетельствовала женщина, которую он излечил. Не бескорыстное свидетельство.
— И у меня не бескорыстное. Я его люблю.
— Он открыл Книгу Бытия. А всякому знанию — свое время.
— Он не ведал, что творил. У людей книги для того и существуют…
— Открывший Книгу Бытия должен быть наказан. Так они говорят.
