Белый лист внутри ящика исчез, на его месте медленно вращалась смешная установка, напоминающая миксер. Подольский лихорадочно зарисовывал ее.
«Как торопится, — ласково подумал Мильч. — Я раньше тоже торопился, волновался, расстраивался. Теперь не то. Успокоился, заелся. Чудо-ящик воспринимаю, как нечто само собой разумеющееся. Вот так».
В этот миг Подольский прекратил писать и устало откинулся на спинку стула.
— Что случилось? — улыбаясь, спросил Роберт.
— Ты ж видишь.
Внутри по-прежнему переливался разноцветный овал, формулы и чертежи исчезли.
— А ты еще пошуруй, может, там что-нибудь осталось, — предложил Роберт. Михаил строго взглянул на него.
— Не шути, дело серьезное.
— Боишься?
— Я боюсь?
— Да, ты.
— Ну да, боюсь, а что? А ты не боялся?
— Боялся, Мишенька, еще как боялся. Но теперь уже не боюсь. Я ни в чем не уверен, но спокоен относительно одного — ящик безопасен. Он не будет взрывать тебя, отравлять, облучать и так далее. Он как сама природа — изощрен, но не коварен. От него можно ожидать всего, кроме смерти.
— Как знать, — хмуро произнес Михаил, — все же, откуда он у тебя?
— Я же тебе сказал, с институтской свалки.
— А туда как он попал, из какой лаборатории?
Роберт пожал плечами.
— По-моему, это дело рук всевышнего.
— Или дьявола.
— Я не вижу ничего сатанинского…
Михаил долго молчал, шуршал бумагами, наконец, схватился за голову и с веселым ужасом на лице, гаркнул:
— Не может быть! Понимаешь, не может быть!..
— Один тоже пришел в зоопарк и впервые увидел жирафа. Стоит, смотрит, качает головой, говорит: «Не может быть, такого не бывает!» Целый день простоял, пока сторожа не выгнали. Так и не поверил.
— Но ты понимаешь, это решение Ортовской задачи энергетического расщепления вакуума. И приведена конструкция установки. Конструкция, понимаешь? Значит, все сложнейшие расчеты, которые мне предстояло проделать в электронном центре, уже выполнены! Но не в этом суть…
Михаил задохнулся.
— Откуда оно, черт побери, знает, что мне нужно решение такой задачи? Что это такое, Мильч? — крикнул он.
— Сэр, меня самого это несказанно удивляет, я в недоумении. Мне он формул и чертежей никогда не показывал.
— А что ты из него извлек?
— Так, — уклончиво ответил Мильч, — различные безделушки. В основном, красочные картинки вроде северного сияния, ну и… в общем, пустяки. Ничего стоящего внимания…
— Может, мне еще попробовать? — спросил Михаил.
— Трудно сказать. Попробуй. Ящик очень капризный.
Подольский осторожно сунул руку в сияющий овал, некоторое время подержал, повертел пальцами, — ящик был безмолвен и глух.
