— Заполнили анкету? — улыбаясь, спросил Иван Фомич. — Так, так. Давайте посмотрим… При первом же взгляде на этого маленького постоянно улыбающегося человека Подольский ощутил глухую тревогу. Это не было мгновенной антипатией, которая подчас вспыхивает между совершенно незнакомыми людьми. Скорее это походило на смутную тоску.
— Так вы, оказывается, горный институт окончили? Интересно… Там ведь физика… не очень. Кажется, всего два семестра?
— Три… Я у профессора Белоярцева работал.
— У Николая Корнеевича? Так-так… И в какой же области вы, так сказать, самочинно специализировались?
— Я увлекся критическими явлениями — опалесценцией в критической фазе, флюктуациями плотности и координации. Потом, естественно, стал работать с гелием-2 и со сверхпроводимостью.
— Понятно, понятно. — Иван Фомич улыбнулся еще шире, и его маленькие глаза превратились в зоркие монгольские щелочки.
Подольский понял, что Иван Фомич уже знает о нем либо от Орта, либо от Урманцева и расспрашивает совсем не для того, чтобы узнать еще что-то новое. В каждом вопросе чувствовался какой-то обидный намек. Может быть, поэтому ему и трудно было хорошо отвечать. Возможно и напротив, стеснение, которое он испытывал, превращало самые обычные деловые вопросы в нечто неловкое, неделикатное. Но скорее, источник смутного беспокойства находился вне Подольского. Михаил понимал, что одни и те же вопросы у разных людей звучат по-разному. Ведь и Орт расспрашивал его довольно подробно. Только ему отвечать было легко, свободно, даже как-то радостно. А Ивану Фомичу…
«Наверное, это потому, что Орт не только большой ученый, но и умный, хороший человек, — подумал Михаил. — У этого же всякое отклонение от нормы вызывает недоверие. Но разве горный инженер, который увлекся физикой и хочет работать в близкой для него области, — близкой по влечению души, а не по соответствию дипломной квалификации, — патологическое явление? Нет… Скорее, этот маленький профессор просто не любит странных людей. А я для него странный…»
— У вас есть опубликованные работы?
— Три статьи. Две в трудах горного института и одна в инженерно-физическом журнале.
— Да-да, я вижу… Только это скорее физико-химия, у нас же… Не знаю, говорили ли вам? У нас теоретическая физика вакуума…
— Я знаю. Евгений Осипович говорил мне о каких-то криотехнических задачах.
— Ах, вот как… Отлично, отлично… В НИИуглеобогащения вы попали по распределению?
— Да.
— И проработали два года… В какой области?
