У меня так все внутри и трепыхнулось. Далеко ж, думаю, за час не мог уйти. Сама все вокруг избегала. И другие тоже колхозом. И из милиции двое. С собакой. Все допытывались, не затаил ли он от войны оружия. Да если б и затаил, тут же б из головы выронил… Бегали мы все, бегали, так представляешь — ну нигде ни следочка! Ни слезы. Ни кровинки. Собака их здоровущая хвост под брюхо, наземь повалилась и уши лапами заслонила, даром что овчарка! А Динка лишь через три дня объявилась. Облезлая. Бока проваленные. Под крыльцо заползла и еще неделю скулила точно по покойнику. Да уж и совсем зазря. Какой там покойник, когда и так два раза умер! Чую, сам он на себя руки наложил. Незнамо где теперь и косточки незарытые валяются… Как раз с седьмого августа…
Седьмого августа 1946 года Лелька родилась на свет.
— Оставайся ночевать, — предложила тетка Изварина. — А то, хочешь, и вовсе переселяйся.
— Что вы, спасибо, перед ребятами неудобно! — отказалась Леля.
На самом деле, испугалась стен, которые не уберегли человека, не уговорили остаться и жить. Лелька не доверяла им, видевшим, как металась между ними четырьмя обезумевшая от горя женщина, едва примирившаяся со смертью мужа. И как, наверное, тихо кусала ночью губы в печали о сыне-калеке. И как обманывала здесь себя с чужими мужчинами — лишь бы не быть одной! Может, она уже не имела ни надежды, ни права на новую семью. Но очень хотела ее иметь…
— Я завтра вечерком забегу, можно? — спросила Леля. — Спокойной ночи!
— Прощай пока… Почаще заходи… Ладно?
Леля пришла завтра. И послезавтра. И еще четыре вечера подряд. А на седьмой не пришла.
…Динка прибежала прямо в поле во время обеда. Есть не стала. И все нетерпеливо тыкалась в колени, тянула Лелю за руку, деликатно повизгивала.
— Доедай живее да уматывай, мы тебя отпускаем! — распорядился Женька Жук. — Твоя четвероногая Санчо Панса у любого скулежом аппетит отобьет.
— У тебя отобьешь! — Леля забрала в горсть сухой собачий нос, подула. — Пошли, что ли? Нас с тобой милостиво отпускают.
— Не понимаю, чего ты среди женского рода выискала? — Верзила Силкин подмигнул ребятам и гулко захохотал. — Будь на твоем месте я, никто бы не ломал голову, чем можно с такой аппетитной мамашей заниматься…
Леля подошла и трахнула его алюминиевой миской по спине. Он недоуменно пошевелил лопатками:
— Уж и пошутить нельзя. Недотрога!
— Поищи себе другой повод для шуток. А с такими мыслями даже во сне сторонись этого дома! Динка вздыбила шерсть на загривке и зарычала.
