Она согласно кивнула, несмотря на его отсутствующий взгляд, и снова повернулась к столу, добавляя в омлет масло, уксус и зелень. Она услышала, как он вздохнул через несколько минут, но не отвела глаз от плиты.
— Я тысячу раз задавал себе этот вопрос, Лин, — печально произнес он. — И ни разу не нашел толкового ответа.
Линдсей взглянула на него. Но чего же она хотела? Ясного объяснения в черно-белых тонах, такого же четкого, как ее чертежи?
— Вы глубоко ранили мою душу, мадам. — Его лицо озарила та живая улыбка, которую она так любила. — Ведь я был баловнем судьбы, кумиром современного архитектурного мира, а мною пренебрегли. Указали на дверь. Он широко улыбнулся, насмехаясь над собой, и недоверчиво тряхнул головой. Господи, какое самомнение! — Райан снова сидел в кресле-раковине, которое стояло посреди просторной кухни, опершись о подлокотники, зажав в ладонях рюмку. — В то время я был очень нетерпеливым, Линдсей. Я хотел добиться всего, что задумал, и немедленно. Я не понимал, что хорошее в жизни дается далеко не сразу и нужно уметь ждать. — Его улыбка погасла, он пристально смотрел на коньяк. — Я был самонадеян. Привык поступать по-своему, привык получать то, что желал, конечно, если страстно желал. Меня интересовали только мой успех, моя жизнь, моя карьера. — Он бросил взгляд на Линдсей. Я никак не мог понять, почему ты не ухватилась за такую потрясающую возможность — бросить все, что дорого тебе, и уехать в Рио со мной, с человеком, который не брал на себя никаких обязательств, лишь обещал тебе полгода любви под солнцем Бразилии.
Линдсей слегка улыбнулась и взяла рюмку с вином там, где оставила его. Она задумчиво поиграла им, наблюдая, как плещется прозрачная жидкость.
— Честно говоря, я не знала, чего от тебя хотела. Я даже не знаю, хотела ли чего-то вообще.
— Ты заслуживаешь большего, Линдсей, — проговорил Райан. — Я стремился получить от тебя все, ничего не давая взамен. Конечно, я тогда не понимал этого. Я только знал, что хочу, чтобы ты поехала со мной, и был сильно уязвлен твоим отказом. Моей гордыне был нанесен смертельный удар, и я даже не удосужился задуматься над причинами случившегося или хотя бы посмотреть на все твоими глазами. Я был уверен в своей правоте, очень разгневан и решил, что обойдусь без тебя.
Линдсей взглянула на него, слегка недоумевая.
— А я все это время думала…
— Ты думала, что я интересовался одной только работой, — мягко договорил он за нее. — Да нет, я хотел твоей любви. Но по тому, как я поступал с тобой, ты и не могла судить иначе. — Он улыбнулся, глядя на коньяк в рюмке. — Когда я уехал, туман в моей башке постепенно рассеялся, и до меня дошло наконец, что я не имел никакого права требовать, чтобы ты отказалась от первой большой работы, столь важной для дальнейшей карьеры. Ты слишком хороший архитектор, Линдсей, и ни один мужчина не имел права требовать этого… Я все равно потерял бы тебя через год, ты никогда не простила бы меня.
