Хермлин, который шел впереди, внезапно остановился.
– Что это?.. – наткнувшись на него и чуть не упав, воскликнула Катарина.
– Где? – спросил я, тоже с трудом удерживая равновесие.
– Вон-вон, слева, смотрите, ты что – не видишь?..
Мы, оказывается, уже приблизились к гелиостанции. Колоссальный металлический диск приемника заслонил город. Он покоился на ребре, как будто впитывая в себя дневной серый свет, и одноэтажные дома рядом с ним выглядели просто игрушечными.
Только, по-моему, это был не приемник. И уж тем более, это был никакой не металл.
– Зеркало, – потрясенно выдохнула Катарина.
Это действительно было зеркало – самое обыкновенное, в бронзовой граненой оправе. В квартирах такие обычно поблескивают из простенков. И только размеры его превосходили всякое воображение. Расширяясь, взметывалось оно прямо к посветлевшему небу, и туман по краям колыхался, точно нагреваясь от соприкосновения.
Катарина крепко стиснула мой локоть.
– Ты помнишь “зеркало”, Анатоль? Во время сеанса?.. Я, вроде бы, даже повторила это несколько раз… Должна была сохраниться запись… Анатоль-Анатоль, надо срочно ее найти… Немедленно, Анатоль!.. Где мой кулон?.. Сообщить в Комитет, пусть организуют специальный поиск…
Она мелко подрагивала от волнения. Мы приблизились, и я тронул стеклянную, гладкую, тускло отсвечивающую поверхность.
Сразу же отдернул пальцы:
– Холодная…
– Странно. Нас там нет, – задумчиво сказал Хермлин.
В зеркале было: унылая слякотная равнина, серый дождь, дым, плавающий по горизонту, надолбы, рвы и окопы, пушки, мутное небо с колеблющимся в нем длинным треугольником птиц.
Все – кроме людей.
– Ты видишь, Анатоль?!. – с восторгом произнесла Катарина.
– Вижу.
– Оно нас не отражает.
– Вижу.
– Совсем не отражает.
– Ну и правильно, – сказал я.
