— Он знал о ваших прежних отношениях?
— Не думаю. Она не стала бы ему ничего рассказывать. Она не любила, когда копались в ее прошлом.
— Во время ужина в ресторане вы неожиданно вышли и вернулись минут через тридцать-сорок. Где вы были все это время?
— Я поднимался к себе в номер, — пояснил Торчинский, — у бассейна я почувствовал, что становится прохладно. Мы сидели на улице, и я решил переодеться. Я поднялся наверх, к себе в номер, и надел майку. Предварительно принял душ. А потом поговорил с моим импресарио в Вене и спустился вниз.
— Вы не поднимались на десятый этаж в эти апартаменты?
— Я поднимался только один раз, до ужина. Принес цветы для Екатерины и спустился вниз вместе со всеми. А потом поднялся наверх, когда услышал… — его голос дрогнул, — когда узнал о случившемся.
— Вы вышли из ресторана и сразу поднялись к себе на этаж, — уточнил комиссар, — а потом спустились вниз и узнали об убийстве сеньоры Лабунской. Значит, вы провели в своем номере минут тридцать-сорок.
— Да, я никуда не выходил из своего номера. Поднялся к себе, переоделся и спустился вниз. Вот собственно и все.
— Скажите, сеньор Торчинский, вы хорошо знали людей, которые были на ужине?
— Не всех. Катю знал хорошо, был знаком с ее мужем. Знал семью ее сестры. Да, еще давно знаю Станислава Обозова.
— Как, по-вашему, кто из них мог испытывать к погибшей неприязнь?
— Никто, — ответил Торчинский, — никто. Ее все уважали. И любили.
— Уважали? — насторожился комиссар.
— Она была сильной женщиной, — сообщил Торчинский, — и не все относились к ней одинаково. Но все ее уважали.
— У нее был свой бизнес?
— Об этом лучше узнать у Обозова. Но у нее были свои деньги, которые она зарабатывала независимо от мужа. Хотя могла бросить все свои дела и наслаждаться жизнью. Ее муж был достаточно богат, чтобы исполнить все ее желания.
— У нее были враги?
— Думаю, были. У сильного человека всегда есть враги. Но среди присутствующих, вряд ли. Мне кажется, вы теряете время, комиссар. На вашем месте я бы принял какие-то меры по охране отеля и постарался выяснить, кто из посторонних мог проникнуть в номер.
— Мы так и сделаем, — усмехнулся комиссар, — а теперь…
Он не договорил. Вошел помощник и что-то сказал комиссару. Тот поднял удивленное лицо и тихо переспросил. Помощник наклонился еще ближе и снова повторил сообщение. Комиссар нахмурился. Кивнул помощнику, разрешая удалиться, и посмотрел на Торчинского. Его взгляд не предвещал ничего хорошего.
