— Не пугай, — хрипло сказал он, — я все знаю. Груз твой я найду. Куда он денется? Один ящик уже на месте. Сейчас ищем второй. Там авария небольшая произошла, вагон открытым оказался. Найдем твой ящик, не нервничай.
— А мне говорили, что твой человечек сбежал, — откровенно издевался позвонивший, — и жена его сбежала сегодня утром. Может, ты не тому груз доверил. Сириец?
— Пошел ты… — не сдержался Сириец, подсознательно отмечая, что звонивший владеет слишком исчерпывающей информацией. Это означало, что в окружении самого Ованесова есть информатор. Если бы звонивший знал только о пропавшем ящике и сбежавшем Сухареве, то это было бы не так страшно. Ему могли позвонить из Финляндии его люди и рассказать, что случилось. Но раз он знает и про жену Сухарева, которую вот уже второй час ищут по всему городу, то это очень плохо. Это может означать, что в окружении Сирийца есть не только информатор, но и предатель. В решающий момент по сигналу со стороны он может выстрелить в спину Сирийца, а это единственная опасность, которая всегда угрожает в таких случаях.
Когда предают свои.
— Не дергайся, — посоветовал его собеседник, — у тебя есть время до завтра. Если не найдешь груз… я даже не знаю, что будет.
— Я заплачу, — предложил на всякий случай Сириец, — порядки знаю. Я за груз отвечал, значит, я и заплачу.
— Дурак, — тоже сорвался позвонивший. — Как ты заплатишь? Всех твоих денег не хватит, чтобы рассчитаться. И моих не хватит. И всего общака всех зеков, которые есть в нашей стране, не хватит. Ты меня понял?
Примерно так Сириец и думал. Он задержал дыхание и спросил:
— Что делать?
Он задал такой вопрос первый раз в жизни.
Первый раз за всю жизнь он растерялся, не зная, что ему делать. И, видимо, его собеседник это понял.
— Я тоже не знаю, — честно признался он. — Плохо, Сириец, очень плохо. Ты говорил, что у тебя самый надежный человек, все переправит как нужно, вот я и поверил. Я даже не знаю, что тебе сказать. Если не найдешь второго ящика, значит, нам вместе в дерьме лежать. Тебе и мне. Такие вещи не прощают, сам понимаешь. У нас есть сутки. Если хочешь, я тебе еще людей переброшу, с визами помогу, чтобы срочно в Финляндию вылетали, но только найди ты своего человека и этот проклятый ящик. Иначе я не знаю, что с нами сделают.
Он говорил открытым текстом, уже ничего не опасаясь. Сириец знал, что говоривший не боится прослушивания. Его не беспокоила местная милиция или прокуратура. Он знал, что они с ним ничего не смогут сделать. И боялся совсем другого.
