Подхватив жену под руку, он повел её на кухню. Она, похоже, была удивлена его решительностью и молча позволила увести себя.
— Он взял над ней верх, — заметил Фрэзер, обращаясь к Вилли Смиту. Это к лучшему.
Инспектор чувствовал себя выжатым, как лимон. Он следил глазами за сраженными бедой родителями, чувствуя, что Фрезер смотрит на него с раздражением, как будто не понимал, почему так долго нет никаких результатов по розыску пропавшего дитя.
— Вы хорошо знаете малыша? — тихо спросил его Смит так, чтобы его не смогли услышать на кухне.
— Достаточно хорошо, чтобы быть уверенным в том, что если его не найдут, то они…
— Я хочу сказать чисто внешне, — перебил его Смит все тем же приглушенным голосом, пристально вглядываясь во Фрезера.
— Вы хотите сказать?..
— Мы обнаружили какого-то ребенка, завернутого в голубую шаль, недалеко отсюда, в саду, на Куин-стрит.
— Не… Мертвым?
— Мистер Фрэзер, достаточно ли хорошо вы знаете ребенка Харрисов, чтобы опознать его? Я не хочу подвергать такой пытке Харрисов. Если вы не чувствуете себя способным это сделать, то может быть ваша жена…
— Я очень хорошо знаю малыша.
— Тогда можете ли вы найти какой-нибудь предлог, чтобы, извинившись, пройти с нами? Отсюда всего десять минут ходьбы.
— Не больше?
— Он у нас в машине.
— Конечно, я пойду. Никто и не заметит моего отсутствия, а если будут меня спрашивать, пусть полицейский скажет, что я отлучился к себе на минутку.
— Хорошо. Вам понятно, капрал?
— Да, мистер инспектор.
— Пойдемте, Фрэзер.
Ребенок лежал в освещенной изнутри полицейской машине, завернутый в голубую шаль, совершенно неподвижно, но без каких-либо внешних признаков насилия. Маленький пучок светлых волос спадал на его лобик. Фрэзеру достаточно было бросить быстрый взгляд, чтобы с уверенностью хриплым голосом заявить:
— Это не малыш Харрисов.
— Вы уверены?
— У того темные волосы.
— Ну что же, все-таки некоторое облегчение, — усмехнулся Смит.
Он не стал добавлять, что это будет облегчением только для Харрисов и что в то время, пока те ещё будут жить какой-то надеждой, молодая супружеская пара расстанется с ней, узнав всю глубину родительского горя.
Вилли Смит покинул Фрэзера на пороге дома на Хардл-стрит и сел в машину. Труп ребенка был уже на пути в морг, и Смит благословил небо за то, что ему не пришлось сообщать эту ужасную новость родителям. Спустя несколько минут, уже в дороге, он попросил своего водителя притормозить и, подняв трубку радиотелефона, попросил соединить его с Гидеоном. Гидеон разговаривал в этот момент по другой линии. Смит принял это к сведению и сидел с отсутствующим взглядом, в то время как водитель медленно рулил в густом тумане. Наконец Гидеон ответил:
