— Ты согласился — по этому?
Дракон долго молчал, прежде чем ответить:
— Не только…
— Перл, послушай, — Соно был смущен говорить о таких вещах с юнцом, который наверняка еще не был с женщиной, — Драконы же умыкали девиц… И что, неужели…
Перл опять пожал плечами:
— Драконом нужно родиться не телом, а сердцем…
Сильно сказано! Соно снова задумался. И даже вздрогнул, когда Перл заговорил снова.
— Меня все равно не приняли бы…
— Потому что ты был… в плену? Служишь мне?
— Нет.
Против воли Соно ощутил облегчение.
— Дракон считается взрослым, принимает имя — когда становится на крыло, становится достойным для схватки…
— Ну уж у тебя-то схваток было достаточно!
— И все из них я проиграл!
Соно почувствовал угрызения совести: мало чести в том, что бы скрутить истощенного голодом и неволей мальчишку — пусть и дракона! А смог бы он сам так же неистово раз за разом бросаться на тех, кто его пленил? Даже зная о бесполезности таких попыток…
— Ни одна из них не была честной! — признал Соно.
— Жизнь не бывает честной. Так что… прости — я не совсем настоящий дракон! Я слишком слаб!
Принц поднялся и подошел к своему дракону. Дракону? Мальчишке, который боится быть драконом, боится летать, и сам себя считает позором для рода… Последнему из этого самого рода… Смутное тяжкое подсердечное чувство, которое он так долго гнал от себя — наконец оформилось.
— Ты хотел умереть… потому что нет большего позора для дракона, чем слабость…
— Мне все равно оставалось не долго… А ты предложил мне свое сердце, как будто я достоин его! — Перл закусил губы, что бы они не дрожали.
Соно развернул его к себе, заставляя смотреть в глаза.
— Достоин! Ты — достоин! Оно твое…
В устремленных на него глазах были растерянность и смятение…
Принц был испуган и смущен тем, на что внезапно обнаружил себя способным. Он прилагал громадные усилия, что бы не признаваться в этом никому — в первую очередь себе. А особенно — Перлу, ибо уже достаточно знал, что бы понимать: его покровительство для дракона было бы тягчайшим оскорблением!
Но к непосредственному и диковатому юноше, он вдруг испытал полностью захватившее его чувство, для которого у него не было названия.
Жалость? Но дракон одновременно восхищал его и вызывал зависть: каким-то образом он умудрялся быть совершенно независим от внешних обстоятельств. Его не интересовали выгоды его нынешнего положения любимца, и не трогала окружающая роскошь, как раньше не смогли сломить лишения. Хотя некоторые преимущества Перл все же ценил — почти полную свободу передвижения и возможность пользоваться купальней в любое время. Пошутивший над этой его склонностью Соно, сравнивший его с одалисками, был осажен спокойным замечанием:
