Сын купца Клингбайла лежал, повернувшись лицом к стене, поэтому я видел лишь его спину с выпирающими мослами лопаток и тощие ягодицы, покрытые глубоко въевшейся под кожу грязью. Вдруг он застонал и повернулся. Это порывистое движение привело к тому, что он с плеском упал в отвратительное месиво. Он вскочил почти мгновенно. Нечистоты доходили ему до колен, но я обратил внимание на нечто другое. Так вот, лицо Захария было не просто обезображенным и помеченным сеткой давних шрамов. Через левую щеку, от уголка глаза до подбородка, тянулась отвратительная, воспалённая рана, а нос казался размозжённым. Очевидно, это были следы побоев, которыми хвастался молодой стражник (и за которые как раз получал соразмерную награду от Гриффо).
Молодой Клингбайл качнулся в сторону двери, расплёскивая вокруг вонючую грязь, потом подскользнулся и упал. Скрылся под поверхностью.
— А вот и искупался! — Стоящий рядом со мной мужчина рассмеялся искренним смехом кретина.
— Пошёл! — я оторвался от окошка и подтолкнул стражника. — Вытягивай его!
— Что вы, господин?! — он посмотрел на меня взглядом таким возмущённым, будто я предложил ему заняться содомией с собственным отцом.
Потерявший сознание человек не выдержит без дыхания дольше, чем хватает времени, чтобы произнести три-четыре раза «Отче наш». А я не хотел, чтобы Захарий умер. Он был моей надеждой на полторы тысячи крон. Поэтому Мордимер Маддердин решил позаботиться о своей и так не слишком надежной инвестиции. Одним движением я вывернул стражнику руку, так что он согнулся до самой земли. Он заорал и что-то хрустнуло у него в плече. Я выхватил нож и уколол его в шею.
— Я начну читать «Отче наш». Если после третьего «аминь» здесь не будет узника, то ты умрёшь… — предупредил я.
Я отпустил его, и он отшатнулся к стене.
— Но сапоги, штаны, господин… Провоняют…
— Отче наш, сущий на небесах..! — начал я.
— Уже, уже! — он подскочил к дверям и на кольце с ключами начал искать нужный.
Наконец, железо заскрежетало в замке.
— Осторожно, не сломай, — посоветовал я.
Он проскулил что-то невнятное, повозился ещё немного, а потом вырвал ключ.
— Не тот! — простонал он, глядя на меня с ужасом. Его грубо отёсанное, тупое лицо было преисполнено отчаяния.
— Первый «аминь» минул, — хмыкнул я. — Серебряная крона, если тебе удастся, — добавил я, поскольку старое, доброе правило гласит: «Позволь людям выбирать между палкой и морковкой». Правда, некоторые считали, что достаточно предложить палку либо много палок, но в данном случае я счёл, что стражник достаточно напуган.
