. Несомненно, такие соображения нельзя сбрасывать со счетов. Но вряд ли, спустя всего полгода, когда Пилсудский в конце апреля 1902 года вернулся в Россию, чтобы продолжить начатое девятью годами ранее дело, полиция забыла о беглеце. Скорее всего, он мог позволить себе поездку в Англию, потому что считал, что партия находится в руках надежных руководителей, вполне успешно ведущих подпольную работу.
За многие годы партийной деятельности «товарищ Виктор» свыкся с прежними методами работы, считал их вполне подходящими и не требующими замены. Именно в этом он фактически признавался позже, в пространном письме в адрес Заграничного комитета ППС от 14 сентября 1903 года, осуждая традиционную тактику партии: «Мы ходили по старым тропкам, придерживались, как и прежде, проторенной дороги, с настойчивостью факира повторяли: независимость, конспирация, нелегальные издания, независимость, конспирация и так без конца». Он фактически игнорировал тревожные сигналы, доходившие до Лондона из России, в частности от Чарковского (партийная кличка Леон), жаловавшегося на то, что действовавшие в рабочей среде члены партии привыкли поступать шаблонно, по старинке, и считавшего, что виновата в этом рутина, устаревшие принципы организации ППС. Пилсудский заметил, что Леон, как и многие другие, был слишком высокого мнения об эффективности ППС и вдруг убедился, что и «на Солнце есть пятна, и что у нас нет хорошей организации».
Но это вовсе не значит, что Пилсудский не задумывался о будущем партии, особенно в условиях, когда в Российской империи наблюдались устойчивые тенденции к оживлению политической и общественной жизни. Как известно, рубеж веков стал не только в России, но и во всем мире временем переоценки многих, еще недавно казавшихся незыблемыми, навыков, взглядов, доктрин и идеологий. Европа вот уже три десятилетия жила в состоянии стабильности, которую с полным основанием можно назвать своеобразным застоем. Видимо, это противоречит человеческой природе, ей претит погружение в летаргический сон. Первыми это показали творцы культуры, с азартом обратившиеся к поиску новых средств и форм выражения в живописи, литературе, архитектуре и т. д. В обществе появилось чувство подсознательной, по сути, иррациональной неудовлетворенности окружающей действительностью, а вслед за этим и желание изменить ее. Авторитет власти неуклонно снижался, зато все больше внимания привлекали к себе ее критики. Симптомом этого ментального перелома можно считать и возникновение в Великороссии и на национальных окраинах империи различных неформальных групп, предтеч современных политических партий различных толков.
