— Но есть нечто, перед чем не устоят никакие стены. Это предательство.
— Это так, Романе, но предателям в Таяне делать нечего.
— А в Эланде?
— Надеюсь, что тоже. Когда я строил новую Идакону, то старался использовать все, что видел здесь. В Таяне — лес и река, у нас — море… Но места похожи до боли.
— Это древние места, монсигнор, и их действительно создавали для боя. Я… читал об этом.
— Я хотел бы увидеть эти книги, где они?
— Везде. Что-то в Кантиске, что-то в Эр-Атеве, а что-то, я надеюсь, можно найти и здесь. О, открывают ворота…
— Вот и конец моему путешествию. Оно оказалось не столь безоблачным, как думалось, но, похоже, главные пакости впереди.
— Монсигнор так думает?
— Так же, как и либр…
2228 год от В. И. 12-й день месяца Медведя.
Четыре оры пополудни. Гелань. Торговые кварталы.
Лупе сосредоточенно продиралась сквозь толпу возбужденных горожан, дружно двигавшихся поглазеть на гостей. Маленькая колдунья ловко проскальзывала между дородными торговцами и их расфуфыренными супругами. Некоторые с удивлением таращились на странную женщину в полудеревенском наряде с бледным напряженным лицом и дрожащими губами, а она с какой-то одержимостью уходила все дальше и дальше от единственных в мире людей, которые ей были дороги. В глубине души Лупе ничего так страстно не желала, как чтобы кто-то из свиты Арроя заметил ее бегство и силой вернул, но этого не произошло. Лупе, честная во всем, бежала, применив все свое немалое уменье, пока спутники были заняты кто разговорами с таянскими нобилями, кто разглядыванием славного города Гелани, кто, как либр Роман, собственными мыслями. Прошло не менее полуоры, пока чародейке удалось выбраться из толпы, она быстро прошла по почти пустой улице Гелены Снежной и возле иглеция уверенно свернула в небольшой кривоватый переулок, проскользнула в щель между двумя домами и оказалась в городе ремесленников. Здесь было относительно тихо: те, кто собрался к ратуше, давно ушли, другие же занимались своими делами. Лупе шла, низко опустив голову, словно боясь, что ее узнают. Наконец ноги вывели ее к небольшому аккуратному домику, украшенному изображениями Лиса.[57] Женщина дернула звонок, и колокольчик ответил мелодичным звоном.
— Иду-иду, милая, — раздался бархатный баритон, — сейчас все будет хорошо, ты не волнуйся. — Дверь распахнулась, и маленький кругленький человечек в оранжевой лекарской мантии потрясение всплеснул коротенькими ручками:
— Творец и все его ангелы! Лупина, — радость моя, мы и не надеялись, что ты вернешься…
