— Джульетта скоро придет. И мы сможем отправиться на прогулку.
— Кто такая Джульетта?
— Наш ангел-хранитель. Она будет заниматься Анной и домом. Она очень хорошо готовит, сама увидишь.
— Но… Я не могу оставить Анну с незнакомой женщиной!
— Я ее хорошо знаю. Кстати, незнакомые люди ничем не хуже тех, кого мы знаем.
— Анна нуждается в особом уходе. Только я умею о ней заботиться.
— Ты приехала в Венецию не для того, чтобы играть роль сиделки!
— Я не играю! Я и есть сиделка!
Голос Жюльетты срывается на жалобный крик, она вот-вот заплачет.
— Ты сама сказала, что ее случай безнадежен. Ты ничем не поможешь девочке, Жюльетта. Ей не станет ни лучше, ни хуже, если кто-то другой возьмет на себя заботы о ней. Джульетта очень милая и добрая, не волнуйся. А ты сможешь наконец отдохнуть.
Жюльетта и хотела бы поспорить, но знает, что Пьер прав. Или он разглядел за ее стремлением к самопожертвованию попытку заслужить прощение за безумную венецианскую эскападу? Эта женщина так долго забывала о себе, обслуживая других, что просто разучилась получать удовольствие и быть беззаботной.
Жюльетта спрашивает себя, чем заполнить время, если ей не позволяют хлопотать вокруг Пьера и Анны. Она чувствует себя опустошенной, бесполезной и как робот следует за Пьером вниз по улице, пока молодая пухлозадая итальянка стережет сон ее внучки.
Они бредут наугад по этому городу, где нет машин. Не разговаривают, не прикасаются друг к другу. Жюльетта упорно не поднимает глаз и видит лишь мощенные булыжником улицы да ступени мостов.
— Надеюсь, ты не дуешься на меня, — суховато бросает Пьер.
Она резко останавливается и с удивлением смотрит на него. А он изменился. Светлый костюм, белая рубашка, панама. Прихорошился-должно быть, ради нее. Жюльетта наконец улыбается и решается взять его за руку. Она хотела бы объяснить, что ей необходимо время, но ее взгляд уносится вдаль, в небо над его головой, на фоне которого красуется фасад эпохи Возрождения. Ей снова не хватает слов, но она их больше не ищет, упиваясь совершенно новым для себя созерцанием красоты.
Они заходят в кафе «Флориан». Жюльетта не торопится сесть за столик — это место не для нее. Деревянные панели, зеркала, музыка, бархат обивки — она боится нарушить гармонию своими неловкими жестами и одеждой женщины, пытающейся выглядеть элегантно, но всего лишь пытающейся. Как будто изяществу можно научиться!
Цены в меню обозначены в лирах. Господь милосердный! Мало мне было мучений с новыми франками!
