Она потеряла дар речи. Конечно, он прав: этот поцелуй был каким угодно, но только не дружеским. Первый раз в жизни ее подхватила и понесла волна страсти.
Он спросил:
— Теперь вы прогоните меня? Кровь отхлынула от щек Кейт.
— Да… нет… я не знаю…
Она ничего не соображала, в ней бродили незнакомые чувства — пугающие, смущающие, но бесконечно восхитительные!
За окном сгустилась темнота. Уилл встал, включил свет и задернул расшитые цветами шторы.
— Этот камин — чертовски соблазнительная штука, — пробормотал он, садясь в кресло. — Ну, мисс Кэтрин Лавелл, кажется, мы столкнулись с небольшой проблемой. И что мы будем с ней делать? — грустно улыбнулся он.
— Почему вы меня спрашиваете? — обернулась к нему Кейт, продолжая притворяться, будто ничего особенного не случилось. — Думайте сами, «что с ней делать». Вы первый начали. О'кей, я не останавливала вас! Как вы выразились, во всем виноват камин. Впредь мы будем всюду зажигать свет. Это на тот случай, — спохватилась она, — если вы не захотите уехать.
Его глаза яростно сверкнули.
— Я не захочу уехать, и это вам прекрасно известно, — прошипел он, и Кейт едва не выдала охватившее ее чувство внезапного облегчения.
Потом они немного помолчали, а когда он заговорил снова, все оказалось на удивление легко и просто.
— Вы наполовину убедили меня, Кейт, что следует всегда говорить правду. Вот она: я очень хочу любить вас. Я мог бы попытаться соблазнить вас, но я обещал не пользоваться вашим положением и намерен выполнить свое обещание. Это удовлетворит вас?
Удовлетворит? Неужели он не знает, что теперь только одна вещь на свете удовлетворит их обоих? Да, конечно, знает, но он предпочитает сдержать слово, и она уважает его за это.
Сейчас от нее требовали еще одного обмана, на сей раз не маленького и не невинного. Она отвернулась, не желая смотреть ему в глаза.
— Это удовлетворит меня, — сказала она.
Уилл поднялся.
— Пойду в контору, — хрипло сказал он. — Надо закончить работу.
Хромая сильнее обычного, он пошел к двери, и у Кейт защемило сердце. Ей захотелось побежать за ним и сказать, что она согласна на все. Это была чистая правда. Что бы она ни говорила, но нужно ей было только одно — снова очутиться в его объятиях. Увы, это было всего лишь физическое влечение. Ничего похожего на любовь — настоящую, долгую любовь, которой она желала всем сердцем. Она никогда не соглашалась на меньшее. Такая любовь возможна только с Эдвардом. Как же ей быть?
