Эти росписи или, вернее, рельефы не были простыми украшениями. Они якобы обладали магическими свойствами. И тот факт, что подобные сцены с незначительными вариациями повторяются почти во всех гробницах, говорит о том, что они соответствовали строгому религиозному канону. По сути дела, они должны были обеспечить усопшим в загробном мире то же самое положение, привилегии и удовольствия, которые они имели при жизни, а главное, неистощимый запас жертвенной пищи для их «Ка». Отсюда на росписях перед покойниками ломящиеся от яств и вин жертвенные столы. Даже если их потомки не смогут регулярно приносить им пищу в заупокойную часовню, умерший будет получать их, пока сохраняются изображения этих жертвоприношений.
Пока сохраняются… Но что если их повредят или разрушат? По убеждению египтян, «Ка» покойного будет страдать от подобного оскорбления, и враги умершего могли мстить ему даже после смерти. Далеко не все раны на росписях и рельефах в гробницах нанесены современными охотниками за древностями. Многие из них, несомненно, дело рук самих древних египтян, которые стремились таким образом испортить своим врагам потустороннее их бытие. Например, в гробнице Менены, «Писца на полях владыки Обеих Земель», Менена не может увидеть жертвенную пищу, ибо какой-то его заклятый враг стер глаза на его изображении. По этой же причине он не может видеть, как пашут его поля, как пронзают острогой рыбу, как целятся метательной палкой в птиц на столь привычных ему сценах. Враг его оказался безжалостным. На последней сцене он прорубил борозду на метательной палке у большого пальца правой руки Менены и то же самое сделал с острогой. Эта неприглядная черта характера древних египтян была в полной мере присуща и их повелителям, которые точно таким же образом иногда уродовали памятники своих предшественников. А монахи-копты вырубали со стен лица девушек.
Гораздо приятнее поразмыслить об искренней любви египтян к жизни и к природе. Некоторые заупокойные часовни изобилуют изображениями повседневной жизни жителей Египта. Лодки из стеблей папируса, окруженные птицами, скользят среди тростниковых зарослей или по обрамленным деревьями прудам. В жаркий летний день на поле пасется стадо, пока пастух спит под деревом. Пахарь ведет свою бычью упряжку по борозде, а позднее мы видим, как темнокожие люди в белых льняных одеждах срезают серпами охапки спелых злаков. Здесь маленькие коричневые человечки топчут гроздья винограда, а другие сливают сок в сосуды, на которых написан год сбора винограда. Там охотники набрасывают сеть на диких уток, а рядом сидит человек, ощипывает их и готовит к столу.
