Он положил руки ей на плечи.
– Если хотите, я могу попросить его встречаться с ней в ее доме, а кроме того, намекну, что скажу Ленгдону, если он не согласится. Это все, что я могу сделать, – искренне заверил ее Фолк.
Либби молча кивнула, желая продлить хоть на мгновение их встречу наедине.
– Хорошо, это уже кое-что. Благодарю вас, – выдавила она, борясь с накатившим желанием. – Я ценю ваше участие.
– Давайте пойдем вниз и отведаем стряпню Каро. Вы не против?
– Ой! – внезапно воскликнула Либби, вспомнив, что хотела поговорить с ним также и о здоровье домоправительницы. – Кстати, о Каро.
Лицо Фолка напряглось. Привычные морщины вернулись на свое место.
– Что случилось?
– Похоже, утром во время завтрака у нее был приступ. Она посерела и покрылась испариной. Она тут же выдумала историю, что ей надо навестить кого-то, но я считаю, что у нее была назначена встреча с доктором.
– Все точно, – сказал он, глядя на лестницу, ведущую в кухню. – Я в курсе ее походов к доктору, Стейн предупредил меня.
– Могу поклясться, что она не рассказала ему об утреннем приступе.
– Действительно, он ничего мне не сказал. В любом случае я обязательно поговорю с ним. Как можно быстрее.
– Я решила, что буду ходить к Пилар вместо нее и возьму на себя кое-какие обязанности по дому. С ее разрешения, разумеется.
Фолк понимающе кивнул.
– Если она поймет, почему вы это делаете, то ни за что не позволит вам. Она упряма как ослица.
– Я постараюсь быть тактичной, но что вы будете делать, когда я уеду?
При упоминании об ее отъезде капитан почувствовал себя неуютно. Либби тоже ощутила беспокойство. Сейчас она была рада, что он не поцеловал ее в спальне. Страсть только осложнит ее положение, возвращение на остров и в свое время.
– Придется уговорить ее взять в дом помощницу. Это ранит ее гордость, но поможет сохранить жизнь.
– Может, ей вообще стоит подумать об отдыхе? – Болезненный вид Каро преследовал ее.
Фолк улыбнулся и грустно покачал головой.
– Такие, как Каролина, не могут без работы. Они живут, чтобы работать, и трудятся до самой смерти.
Либби больше не желала думать о Каролине, которая готова ради работы свести себя в могилу. Либби было неприятно сознавать, что на самом-то деле их давно уже нет на свете. Ежедневно встречаясь с ними, беседуя, улыбаясь, она почти убедила себя, что после ее отъезда все останется как прежде, но…
Но разве она в силах что-либо изменить? Она – дитя двадцатого века, он – прошлого столетия. Если б не сдвиг во времени, она бы никогда не узнала о нем.
