Вопрос доктора не прервал цепь его горьких размышлений.
– Нет, я не в курсе.
Какое ему дело? Ненависть и гнев иссушили его. Он был не такой, как все. Не оплакивал своих родителей, ту любовь, которую они могли ему подарить. В долгие предрассветные часы, когда боль становилась невыносимой, он не проронил ни слезинки. Внутри все омертвело. Пусть ничего не меняется, решил он.
В какого дурака он превратился из-за Либби Пфайфер! Сперва на плацу, потом у доктора, будто она что-нибудь значит для него. Из них двоих сумасшедший он.
– До встречи, док!
Он покидал госпиталь с равнодушным выражением лица. Обругав себя за временное помешательство, он успокоился, прежде чем направиться в штаб к полковнику.
Резкий весенний ветер принес облегчение, жара пошла на убыль. Радуясь прохладе, она выжала тряпку, распрямила плечи и принялась за мытье большого окна фасада дома.
Вот уже два дня она без передыху скребет, драит, натирает – одним словом, ушла с головой в домашние дела. Только так ей удается сохранять спокойствие, когда в голову лезут мысли о ее незавидном положении, хозяине дома и необъяснимом влечении, которое она испытывает к нему.
За эти дни она не раз замечала, как Каролина садилась, чтобы перевести дух. Глядя на ее печальную и немного таинственную улыбку, Либби задавалась вопросом: интересно, что на уме у этой доброй женщины?
Спрашивать было бесполезно, так как она постоянно держала рот на замке. Она никогда не сплетничала ни о ком, включая Фолка. Ее молчание подогревало любопытство девушки, которую интересовали любые подробности из жизни капитана.
После того как Либби поселилась в большом доме, она виделась с Фолком несколько раз, да и то мельком. Он был занят по службе. Иногда они встречались за завтраком, но вряд ли эти короткие мгновения можно было назвать встречей. Стоило ей спуститься в столовую, как он тут же просил прощение за то, что вынужден покинуть ее, вставал из-за стола и уходил. Обед, как правило, ему подавали в кабинет, тогда как они с Каролиной накрывали себе на кухне. У Либби возникло подозрение, что он избегает ее.
От нее не укрылось, что с каждым днем он все больше мрачнел. Несколько раз она пыталась вызвать его на разговор, но в последний момент всегда трусила. Собственные тайны тяготили ее. Она не осмеливалась просить его поделиться с ней, пока сама не могла быть откровенной.
– Пора отдохнуть! – сообщила Каролина, которая появилась на веранде с графином чая и двумя стаканами.
