Но как не пытался сержант Спотыкайло вымолвить свою фамилию, у него ничего не получалось. Он был красен от натуги, обильные слезы текли по щекам, а язык все выкручивался да выгибался не так, как следовало, упрямо сообщая всем, что товарищ имеет фамилию Дзержинский, а также имя – Феликс Эдмундович.
И даже когда сержанта увели, еще долго из коридора, а затем с улицы раздавалось тоскливое и слезное:
– Да я же из… чека! Я… Феликс Эдмундович… ПА-МА-ГИ-ТЕ!!!
– Ну, братец, – вытирая слезы, всхлипнул Ярило, – повеселил ты нас. Особливо, как пистолет человечьим голосом молвить стал. Я и сам обалдел.
– Да, – хмыкнул Даждьбог, – это тебе не мужьям рога цеплять.
– А я тут причем? Они у них сами растут. Я лишь ветвистость определяю да форму.
– Ты еще скажи, что ночуешь на своей лавке.
– Думай, что говоришь, – обиделся Ярило. – Если бы я дома ночевал – род славянский давно бы перевелся. Ты на мужиков нонешних погляди. Разве ж то жеребцы? Мерины сивые, и только. Они ж импотенцией страдают, как прежние – насморком. А все почему? Потому что бабам свободу дали. Вот они за все свои обиды многовековые и расплачиваются. И уже не мужик в доме хозяин, а баба. А коль баба в доме гаркнет как следует, то у мужика окромя волос разве что встанет? От нервного стрессу и импотенция. Нет, бабам свободу давать нельзя…
– Хватит, – оборвал разговорившегося любвеобильного бога Перун, – к делу пора переходить.
– И то, – согласился Возень.
Серега вдруг почувствовал, что перестал удивляться. Пугаться тоже не хотелось. Видать, психика человеческая тоже имеет свои пределы. Перешагнул их – и все представляется в ином свете. Можно спокойно беседовать с богами, словно перед тобой не вечно живущие, а обыкновенные деды, греющие кости, сидя на завалинке деревенской избы.
– А можно вопрос? – спросил он. – О вас я, к примеру, знаю, – Серега кивнул в сторону чинных старцев, – вернее слышал. Но вот о вас? – Бубенцов вопросительно посмотрел на Возня. – Литература у меня хорошая, да и на память не жалуюсь, но как-то…
– Что правда, то правда, – усмехнулся Возень. – Имя мое для тебя незнакомо… Как бы тебе объяснить…
– Говори, как есть, – буркнул Перун.
– И то верно, – согласился бог торговли. – Я, Сергей Данилович, честно говоря, не местный, и Вознем меня только здесь величают. Вам-то я скорее известен, как Гермес.
– Так это ж греческий бог, – удивился Бубенцов.
– Не греческий, – поморщился Возень-Гермес. – Родом я из Малой Азии. Потом уж с греками работать согласился. Они мне функции расширили, ну, храмы там, то се…
