Бубенцов ликовал. Сегодня его допустили наконец в святая святых – волопаевский Дом литераторов и даже взяли рукопись на обсуждение. Подумать только! Маститые, известные далеко в пределах города и области писатели снизошли до его, Серегиных, трудов. Было отчего закружиться голове.
«Они даже за водкой меня послали! – радостно думал он. – Куплю на все деньги, бог с ними, как-нибудь до получки перебьюсь. Уж они не любят скупердяев, я-то знаю. У писателей русских душа широкая. Если пить – то до последнего рублика. Пусть чужого, но до последнего. А иначе и начинать не стоит».
Серега выскочил на Шитокрытовскую, увидел на другой стороне улицы горящий неоном ларек и помчался к нему.
– Водки, баночных крабов, колбасы и «Нарзану»! – выложил он вместе с деньгами.
– Торопишься? – посмотрел на него немолодой, с проседью в бороде и пронзительными ясными очами ларечник. – Вообще-то, не стоило б тебе, отрок, торопиться, домой бы ты лучше шел.
– Вы чего это, дяденька? – опешил Серега. – Я ж не за так, я вам денег дал.
– Не ходил бы ты обратно, – вздохнул продавец, – разочарование иногда хуже смерти.
– Да вы о чем? Не пойму я вас, – заныл Бубенцов, оглядываясь по сторонам в поисках другого ларька.
– А жаль, что не понимаешь. Ладно, дуй на обсуждение, заждались, чай, водки твоей дармовой.
Серега пожал плечами, схватил пакет с провиантом и заспешил обратно к Дому литераторов.
«Прав он, однако, – подумалось ему, – людей творческих нельзя ожиданием долгим томить. У них каждое мгновение, может быть, на счету, а я… Стоп! А откуда мужик этот про обсуждение знает?»
Бубенцов оглянулся, но ларечный неон больше не зазывал. Исчез куда-то ларек, словно сквозь землю провалился. Серега судорожным движением открыл пакет и облегченно вздохнул. Водка и продукты были на месте, вот только сам пакет изменился до неузнаваемости. Был обычный, желтый, с изображением чем-то недовольного верблюда и рекламой невиданных в Волопаевске импортных сигарет, а теперь весь почернел, скалилась с него принеприятнейшая рожа, чем-то смахивающая на кошачью, и рубленные латинские литеры сменились на затейливую вязь полузнакомых букв.
«Когда ж этот бардак кончится?» – вздохнул Серега и поплелся к Дому литераторов, успокаивая себя мыслью, что если на все волопаевские чудеса рот разевать, то и на жизнь времени не останется…
В полутемном уже вестибюле он едва не столкнулся с кем-то, вывернувшим из-за угла и, охнув, схватился за сердце.
