— По-моему, даже слишком повезло, — отчеканил Родригиш и, резко встав, ткнул пальцем в сторону пианиста. — Это совершенно неправдоподобно.
Лицо пианиста помрачнело. Кажется, его задело, что его могут обвинить во лжи.
— Могу поклясться, что весь мой рассказ — чистая правда.
— Может, и так. Но для уверенности нам не хватает свидетеля.
— Вы же сами видите, полковник, что он приплыл один!
Полковник бросил недобрый взгляд на Сервезу, который по непонятным причинам пытался защищать этого типа, и добавил:
— Кстати, как тебя зовут?
Музыкант повернулся кругом, медленно подошел к роялю и показал пальцем надпись над клавиатурой.
— Тут написано. То, что черными буквами.
Родригиш нагнулся, но его ослепили солнечные блики, и не было никаких сил разобрать восемь букв, пляшущих у него перед глазами.
— Слишком мелко, ничего не вижу. Сервеза, что там написано, а?
Бармен покорно подошел и наклонился к инструменту.
— Но это же рояль так называется. Тебя что, зовут так же?
— Да. Мы с этим роялем — одно целое.
Родригиш начал терять терпение:
— Ну, так как тебя зовут?
Черный музыкант, одетый в белое, обернулся к полковнику, взглянул на него по-ангельски кротко и, перекатывая между пальцами сигару, с крайней любезностью ответил:
— Меня зовут Стейнвей. Амазон Стейнвей.
Родригиш остерегался незнакомых людей и настораживался, когда в поселке появлялось новое лицо. Местные говорили, что это у него с тех времен, как он бежал с бразильского восточного побережья, где объявили вознаграждение за его голову. С тех пор он жил в ожидании, что его выследят и убьют.
Вот поэтому, когда на реке появлялся новый человек, полковника начинала трясти дрожь.
Несмотря на этот страх, на годы тревоги и вечное беспокойство, на вереницы бессонных ночей и на то, что любой незнакомец казался полковнику потенциальным врагом, он все же пригласил человека по имени Амазон Стейнвей войти в таверну.
— Полагаю, после всех этих приключений ты не прочь выпить.
— Честно говоря, я бы с удовольствием.
— Тогда приглашаю тебя выпить со мной.
Затем он обернулся к своим людям:
— А вы пока перенесите рояль на берег.
Сохраняя все то же бесстрастное выражение лица, Амазон Стейнвей произнес:
— Спасибо вам за помощь, полковник. А вас, господа, я должен попросить об одном: пожалуйста, не повредите инструмент. Ему уже и так досталось.
После этих распоряжений полковник и музыкант ушли с берега и стали подниматься по маленькой каменной лестнице, ведущей на террасу таверны. Лестницу защищали от солнца два ряда пальм с такими огромными листьями, что приходилось идти согнувшись, чтобы не оцарапать лицо об их острые края. Если тебе особенно не везло, в придачу к царапинам от листьев, прямо на голову сыпались пригоршни здоровенных рыжих муравьев в палец толщиной: это было их любимое занятие — пикировать с верхушек деревьев человеку прямо в лицо, оставляя после себя жуткий зуд и жжение. Такова была плата за то, чтобы в конце концов попасть на террасу таверны, опоясанную перилами из палисандрового дерева, с которой открывался роскошный вид на Риу-Негру.
