— Все очень просто. Когда корабль стал тонуть, я играл. Это был джаз. А когда я играю, у меня есть два железных правила, которые я всегда соблюдаю неукоснительно. Первое: я никогда не останавливаюсь, пока не дойду до конца. Второе: я не обращаю внимания на то, что происходит вокруг. Вот потому я и не заметил, как корабль утонул.
Слушатели все еще сомневались, не понимая, стоит ли ему верить.
— Как ты мог играть в темноте? — спросил полковник, который твердо решил выяснить, в чем тут подвох. Но он недооценил пианиста.
— Мне и не нужен свет. Я всегда играю с закрытыми глазами.
Он зажмурился, вытянул руки перед собой, и его пальцы заплясали, выводя мелодию на воображаемой клавиатуре. Если немного сосредоточиться, можно было даже расслышать, какие клавиши он нажимал.
— Хорошо, пусть ты не видел, но разве ты не почувствовал, что корабль тонет?
— Я ничего не заметил.
Полковник схватил четвертый банан, начал его чистить, но тут ему, видимо, стало неловко, и он положил банан на мешок с кофе. Музыкант продолжал:
— Когда я кончил играть, я открыл глаза и увидел, что остался один. Не было больше ни корабля, ни пассажиров, ни единого луча света. Только река и тишина. И я — на плоту, затерянном где-то на Риу-Негру. Мир вокруг меня рухнул, а я ничего не видел. Когда понял, что произошло, делать что-нибудь было уже бесполезно. Абсолютно бесполезно. И я стал играть дальше и играл, пока не приплыл сюда. Вот и все, что я могу вам рассказать о гибели «Белена».
За рассказом пианиста последовало долгое молчание. Никто не осмеливался сказать ни слова. Не было больше ни музыки, ни шума — вообще ничего, кроме замершего в нерешительности мира. Музыкант стоял лицом к лицу с толпой примолкших слушателей, которые пытались осмыслить все это: загадочное появление плота, рояля и пианиста, гибель «Белена», изысканное сочетание белого смокинга с черной кожей, аромат карибской сигары, перламутровые солнечные блики на клавишах из слоновой кости, вид реки, красной, словно поток лавы, которая извергла пришельца из таких далей, что и нельзя точно сказать откуда, — а последним штрихом ко всей сумме впечатлений, которая разбудила и взбудоражила чувства этих людей, притупившиеся от многолетнего одиночества, последним штрихом стал джаз.
— Вам повезло, вам просто ужасно повезло.
Музыкант обернулся на женский голос, звучавший так приятно и нежно. Это сказала Жулия. Он улыбнулся ей печально и ласково. Она улыбнулась в ответ.
