Скрежетнуло. И стрела, рассекая туман, двинулась по часовой стрелке. Проволочный контейнер с кирпичом поплыл вверх. Он всплыл, качнулся. Стрела обернулась против часовой стрелки. Контейнер пошел вниз.
Работают…
Конечно, работают. Вон над крышей четырехэтажного дома поднялись столбы дыма. В этом доме еще не живут — видно по окнам. Если бы в этом доме жили, то в каждом окне висели бы тюлевые занавески. А в этих окнах кружев не видно — вместо кружев иней. Значит, в этом доме еще не живут. Но дым валит из труб, там, в этом доме, работают сейчас маляры и штукатуры. Там сейчас настилают полы, водружают ванны и унитазы, подцепляют электропроводку.
Работают…
А на Порогах сегодня не работают. На Порож-ском стройучастке нет кирпича. Строить не из чего. Там сегодня гробовая тишина. И люди прораба Лютоева киснут без дела, ругаются с тоски и мерзнут в своих утепленных палатках.
Николай Бабушкин остановился против дома, из труб которого валил дым. Он почувствовал, что тоже промерз до нутра, до костей. Отогнув рукав, взглянул на часы. Только сейчас почувствовал, как жжет запястье раскаленный от стужи металл часов. Половина третьего. День уходит… Нет, нельзя терять этот день! Нужно что-то делать. Вернуться на завод и во что бы то ни стало дождаться главного инженера. Или узнать его домашний адрес и после работы заявиться прямо на квартиру… Или пойти в райисполком. Или в райком партии. Или еще выше… Хотя выше райкома партии в Джегоре ничего такого нету. Выше райкома партии — нужно в обком ехать. А потом в Москву…
Прораб Лютоев сказал: «Иди в райисполком».
Николай Бабушкин решительно повернулся. Постоял. И опять повернулся.
Он только сейчас понял, что не знает, в какую сторону ему нужно идти, в какой стороне райисполком. Ежась от стужи, занятый своими невеселыми думами, он все время шел и шел по каким-то незнакомым улицам, мимо каких-то совершенно незнакомых ему домов. Он шел по городу, который сам строил — с первого колышка, с первого дома, — как по незнакомому городу. Как будто он первый раз в этом городе.
Прямо — широкая улица. На ней выстроились четырехэтажные дома, сложенные из светлого кирпича. Все одинаковые — с одинаковыми крышами, одинаковыми окнами, одинаковыми балконами. Фонари вдоль улицы. Магазин.
Вправо — широкая улица. На ней выстроились четырехэтажные дома. Фонари вдоль улицы. Магазин.
Влево — широкая улица. То же самое. Фонари.
И над всеми этими улицами, над всеми домами, над всеми крышами — неподвижные, будто изваянные из мрамора столбы дыма.
