- Почту в Большой Набатов возить не будем, - сказали мне по телефону из районной почтовой связи. - До Голубинской довезем, а там - как знают...
- Хлеб возим и пока будем возить, - сказали в районной администрации. - Но у райпо за год триста миллионов рублей убытка от доставки хлеба на такие хутора. Новые коммерсанты туда ведь хлеб не повезут, невыгодно.
До Большого Набатова я не добрался. Вернулся в Калач, потом - в Волгоград. Теперь вот думаю, пишу. "Не дайте умереть хутору" - назвал свое обращение "к администраторам всех рангов" А. Адининцев.
Мое обращение не к властям, к хуторянам. К набатовским и малоголубинским, что на Дону, к вихляевским, к павловским, что на Бузулуке. У всех судьба одинаковая: "не дайте умереть".
Если говорить честно и прямо, то вы никому не нужны. И хоть перемрите вы в Большом Набатове, властям спокойнее будет. Вы ведь не стучите касками на площади возле Дома правительства в Москве. Не грозите заморозить города. Не останавливаете поезда и заводы. И уж тем более не захватываете родильные дома, больницы. И потому не к вам спешат высокие "согласительные комиссии" во главе с премьерами да вице-премьерами. И сотни миллиардов рублей, и десятки триллионов рублей, и теперь уже миллиарды долларов пойдут не вам. Хотя вы порою не три месяца, а три года не получаете копеечной зарплаты. И бесплатно порой отдаете мясо, молоко, а потом месяцами и годами выпрашиваете свои рубли. И ваши нужды порою горше шахтерской ли, другой иной. Но вы - крестьяне. В этом вся отгадка и весь ответ. Ваша судьба - крестьянская, она вековечна.
Вот выписка из записок княгини М. К. Тенишевой, 1916 год: "Твердые цены установили только на хлеб и на скот, т. е. на то, что крестьяне производят, а на то, что они покупают, нет твердых цен, и с них дерут за все три шкуры". Как видите, те же проблемы, для деревни - вечные.
Так что же вам делать? На мой взгляд, если честно и коротко - надеяться на себя, только на себя.
Вот хутор Большой Набатов. Колхоз ли, совхоз в нем развалился окончательно. Это вы знаете лучше меня. И теперь, если застрянет в снегах и не пройдет к вам сельповская машина с хлебом, поедет Лысенко на своем тракторе и привезет хлеб. И заболевшего в станицу или покойного на кладбище опять везти ему. Или Адининцеву - на "Ниве". Колхоз рухнул. Но вам - жить. До Москвы далеко. Не приедут оттуда чинить водопровод. Ушел с хутора колхозный управляющий, с которого требовали: "Дай воду... Дай трактор..." Но ведь осталась сельская администрация , глава ее - в станице. И на хуторе должен быть староста ли, атаман. А кого выбрать - "пешку" или хозяина, - зависит от вас.
