Алмаз - драгоценный камень | страница 5



И тотчас вспомнилась служба на границе. Сколько раз, сжимая автомат, вот так лежал он на земле, вглядываясь в темноту, вслушиваясь в шум леса. Не мелькнет ли легкая, едва различимая тень, не зашелестит ли трава под осторожными, крадущимися шагами.

Еще в первые месяцы службы от одной мысли, что он может оплошать и где-то рядом проскользнет через границу шпион, диверсант, становилось жарко даже в промозглую осеннюю стынь, а сердце сильно и часто толкалось в ребра.

Нет, он не оплошал. Ни сидя в секрете, ни в схватке с нарушителем, пробравшимся через кордон…

Мальчишки поднялись с земли и удивленно смотрели на директора: почему он лежит так долго? Что он еще там увидел?

Михаил Иванович ловко, неуловимо быстрым движением вскочил на ноги и, отряхнув приставшие листья, сказал:

- Пошли, ребята. Все ясно. Узников, конечно, освобождать надо. Это вы решили правильно. А вот взрывов при этом быть не должно. Запрещаю! - и, увидев вновь погрустневшие лица мальчишек, добавил: - Потерпите. С четвертого класса станете участниками «Зарницы». Там уж все будет: и штурмы, и взрывы, и выстрелы, как в настоящем бою.

Ивас с Алексом вслед за директором шагнули в вестибюль и… попятились. Рядом с Зинаидой Ивановной стояла мама Алекса, хмурый отец Женьки Кислицына и другие встревоженные родители.

- Извините, Михаил Иванович, - сказала учительница, - но я послала за родителями еще до нашего разговора. И вот…

Мальчишки пулей вылетели на улицу.

НОВЕНЬКИЕ

На следующий день девочки накинулись на мальчишек с расспросами. Но те хмурились, отвечали неохотно. Только Ивас был таким, как всегда.

- Ты чего скис? - хлопнув Алекса по плечу, сказал он. - Влетело дома? Ну и что? Зато как бабахнуло! Прямо бомба!

- Да нет. Меня почти и не ругали, - вздохнул Алекс. - Но папа сказал: «Теперь об «Орленке» и не заикайся».

- Ого! - присвистнул Толька. - Вот дает твой папулька! Ну, отлупил бы - и дело с концом. А то гляди-ка - велосипед!… Может, передумает? А? Или мать упросит?

Алешка безнадежно покачал головой, и расстроенный Ивас, который так рассчитывал на Алешкиного «Орленка», плюхнулся на свою парту, толкнув в бок соседку Лиду Сарычеву:

- Чего расселась, как барыня!

Едва прозвенел звонок, в класс вошла Зинаида Ивановна, а за ней - две незнакомые девочки.

Все встали и молча рассматривали новеньких. Первая, с короткими, остриженными под мальчика темно-русыми волосами, высокая, широкоплечая, с округлым румяным лицом, оглядела класс и вдруг улыбнулась, будто приглашая всех сразу стать ее друзьями. Другая - почти на голову ниже, платьице болтается на худеньких плечиках. Волосы белые-белые и заплетены в две тоненькие косички с большими голубыми бантами. А лицо какое-то треугольное, бледное и испуганное. Губы девочки подрагивали, а длинные ресницы безостановочно хлопали, будто в глаз ей попала соринка.