– Думаю, что в Убервальд.
У Моркоу была прекрасная реакция. Попытка бегства Гаспода была немедленно пресечена рукой, схватившей его за хвост.
– Но дотуда несколько сотен миль! А собачьи мили в семь раз длиннее! Нет, это без шансов!
– Правда? Ну что ж, ладно. Зря я, конечно. Даже предлагать не стоило, – пожал плечами Моркоу, отпуская хвост. – Ты прав. Это просто нелепо.
Гаспод, мгновенно почуяв неладное, обернулся.
– Я не сказал, что это нелепо. Я лишь сказал, что до Убервальда несколько сотен миль…
– Верно, но также ты сказал, что у тебя нет никаких шансов.
– Нет, я сказал, что это у тебя нет никаких шансов втянуть меня в эту авантюру.
– Да, но приближается зима, вервольфа, как ты правильно заметил, очень трудно выследить, а кроме того, Ангва – стражник. Она догадается, что я обращусь к тебе, и попытается замести следы.
– Послушай, господин хороший! – взвыл Гаспод. – Знаешь, как трудно добиться уважения в этом городе? Если мой запах исчезнет с фонарных столбов хотя б на несколько недель, я лишусь всего своего капитала, въезжаешь?
– Да, да, конечно въезжаю. Ладно, договорюсь с кем-нибудь другим. Не в курсе, Нервный Найджел сейчас в городе?
– Кто? Этот спаниель? Да он собственную задницу неспособен учуять, даже если она окажется прямо перед его носом!
– А говорят, он очень хорош.
– Ну да, на него только глянешь, а он уже и лужу напустил, – огрызнулся Гаспод.
– А я слышал, что дохлую крысу он за две мили чует.
– Правда? Зато я чую, какого она цвета.
Моркоу вздохнул.
– Ну, боюсь, у меня нет выбора. Ты ведь не можешь мне помочь, а значит, я…
– Я не сказал, что… – Гаспод замолчал, а потом продолжил: – Я сделаю это. Вот так тебе! Еще как сделаю. Ты ведь все равно меня заставишь – хитростью или шантажом. Верно?
– Да. Кстати, как тебе удалось написать эти слова?
– Просто. Взял в пасть мел и написал.
– А ты смышленый пес. Я всегда это знал. К тому же единственный в своем роде, ведь ты еще и говорить умеешь…
– Ты, главное, потише! Чё орешь-то? – опасливо озираясь, шикнул Гаспод. – Послушай, а правда, что Убервальд – волчья страна?
– Да.
– Знаешь, я ведь тоже мог стать волком. Если б у меня были другие предки. – Гаспод принюхался и снова украдкой оглядел улицу. – Бифштексы?
– Каждый день.
– Заметано.
Сержант Колон воплощал собой картину вселенского отчаяния, нарисованную плохим мелком в дождливый день на неровной мостовой. Он сидел на стуле и время от времени бросал взгляды на только что доставленное письмо, словно бы надеясь, что написанные там слова каким-то образом растворятся.
