Осанка соответствовала его знатному происхождению. Он был выше Крейга, более шести футов ростом, и еще не начал толстеть, как часто бывало с матабелами. Плечи были широкие, как перекладина виселицы, живот поджарый, как у борзой, и его превосходное сложение подчеркивал итальянский шелковый костюм. Во время войны он был одним из самых удачливых лидеров партизан и теперь оставался воином, в этом не было сомнений. Крейг испытал сильное и совершенно неожиданное удовольствие, увидев его снова.
— Я вижу тебя, товарищ министр, — поприветствовал его Крейг на синдебеле, решив не отдавать предпочтения ни старому имени Сэм, ни nom de guerre Тунгата Зебив, что означало «Борец за справедливость».
— Я уже выгонял тебя один раз, — ответил Тунгата на том же языке. — Погасил все долги между нами и выгнал. — Крейг не увидел ответной теплоты во взгляде темных дымчатых глаз или улыбки на губах.
— Я благодарен тебе за то, что ты сделал. — Крейг тоже не улыбался, скрывая свою радость. Именно Тунгата специальным распоряжением разрешил Крейгу вывезти построенную собственными руками яхту «Баву», в нарушение жестких законов, запрещавших вывозить с территории страны даже холодильник или железную кровать. В то время яхта была единственным имуществом Крейга, а сам он был прикован к инвалидному креслу после подрыва на минном поле.
— Я не нуждаюсь в твоей благодарности, — ответил Тунгата, но что-то мелькнуло в его в глазах, правда, Крейг не мог понять что именно.
— Так же как и в дружбе, которую я предлагаю? — мягко спросил Крейг.
— Все умерло на поле боя, — сказал Тунгата. — Было смыто кровью. Ты предпочел уехать. Зачем ты вернулся?
— Потому что это моя земля.
— Твоя земля. — Он увидел, как белки глаз Тунгаты покраснели от ярости. — Твоя земля. Ты говоришь, как белый поселенец. Как один из кровожадных солдат Сесила Родса.
— Я имел в виду совсем другое.
— Твои люди захватили эту землю под дулом винтовки и таким же образом отдали ее. Так что не говори мне о твоей земле.
— Ты умеешь ненавидеть так же хорошо, как сражаться, — сказал Крейг, чувствуя как в нем самом закипает ярость. — Но я вернулся не за ненавистью. Я вернулся, потому что сердце заставило меня так поступить. Я вернулся потому, что считал, что могу восстановить то, что было разрушено.
Тунгата сел за стол и положил руки на белую папку. Руки были темными и очень сильными. Он смотрел на них в молчании, которое длилось несколько минут.
— Ты был в «Кинг Линн», — сказал наконец Тунгата, и Крейг вздрогнул от удивления. — А потом ездил к Чизарире.
