— Кей, что на тебя нашло? О чем ты говоришь? Я больше не стану это терпеть!
Он откинулся на спинку дивана и сложил руки на груди. Она сидела молча.
— Я знаю, — сказал он, наполовину обращаясь к себе, — ты шутишь. Да, малышка?
Тем же ровным отстраненным тоном она продолжала говорить.
— Вы виновны в причинении боли другим людям обоими упомянутыми мною выше способами. Физически, так что это видно, и психически. И вы будете наказаны обоими этими способами, справедливый Блуэтт.
Он выпустил воздух через ноздри.
— Этого вполне достаточно. Я привел тебя сюда не для этого. Возможно мне следует напомнить тебе, в конце концов, что я человек, с которым шутки плохи. Хм. Вопрос о твоем наследстве…
— Я не шучу шутки, Арманд. — Она наклонилась к нему через низенький столик.
Он поднял руки.
— Что тебе нужно? — выдохнул он, прежде чем смог остановиться.
— Ваш носовой платок.
— Мой н-что?
Она вытащила его из нагрудного кармана.
— Спасибо.
Говоря это она встряхнула его, соединила два конца и связала их. Она продела левую руку в образовавшуюся петлю и закрепила платок высоко на руке.
— Я собираюсь наказать тебя сначала способом, который не виден, проинформировала она, — напомнив тебе способом, который ты не мог забыть, о том, как ты однажды причинил боль другому человеку.
— Какая чепуха…
Она вытащила из-за спины свою правую руку и то, что она прятала новый, острый, тяжелый нож для мяса.
Арманд Блуэтт отпрянул, откинулся на подушки дивана.
— Кей — нет! Нет! — задыхался он. Его лицо позеленело. — Я не дотронулся до тебя, Кей! Я просто хотел поговорить. Я хотел помочь тебе и твоему брату. Положи это, Кей! — Он нес какую-то чушь от ужаса. — Разве мы не можем быть друзьями, Кей? — хныкал он.
— Прекрати это! — прошипела она. Она высоко подняла нож, положив левую руку на стол и наклонившись к нему. Ее лицо превратилось, каждая линия и поверхность и вырезанная округлость, в маску полного презрения. Я сказала тебе, что твое физическое наказание наступит позднее. Подумай об этом, пока будешь его ждать.
Нож описал дугу и спустился, каждая унция маленького тела была вложена в этот удар. Арманд Блуэтт закричал — нелепый, хриплый, высокий звук. Он закрыл глаза. Нож обрушился на твердую поверхность кофейного столика. Арманд извивался и забивался обратно в подушки, он двигался в сторону и назад вдоль стены, пока ему некуда больше было двигаться. Он остановился нелепо, на четвереньках, на диване, попятился в угол, пот и слюна бежали у него по подбородку. Он открыл глаза.
