Филос тихо спросил:
— Все еще хочешь спросить меня об этом месте?
Чарли отрицательно покачал головой и встал.
— Думаю, что теперь я знаю.
— Тогда пойдем, — предложил Филос.
Они шли по полям мимо коттеджей, возвращаясь назад к Первым блокам. По дороге они разговаривали.
— Почему вы поклоняетесь детям?
Филос лишь рассмеялся, в основном от удовольствия.
— Прежде всего, наверное, потому, что это такая религия. Не вдаваясь сейчас в подробности, я определяю религию вообще как нечто, стоящее над разумом, нечто мистическое. Мне представляется, что религия нам необходима. С другой стороны, религия немыслима без объекта поклонения. Нет ничего более печального, чем разумные существа, которые жаждут восславлять, но не имеют объекта поклонения.
— Я не стану спорить, — согласился Чарли, чувствуя, как странно звучат его слова по-лидомски. — Но, почему именно дети?
— Мы славим будущее, а не прошлое. Мы преклоняемся перед тем, что придет, а не тем, что было. Мы надеемся, что наши усилия дадут благие плоды. Перед нами образ всего молодого, растущего, всего того, что может быть улучшено нами. Мы преклоняемся и перед нашей внутренней силой, перед заключенным в нас чувством ответственности. Ребенок включает в себя всю совокупность этих чувств. Кроме того… — тут он умолк.
— Продолжай!
— Тебе еще нужно многое понять, Чарли. Не думаю, что ты уже готов к этому.
— Испытай меня.
Филос пожал плечами.
— Ну что ж, ты сам просишь. Мы преклоняемся перед ребенком, потому что никогда не сможем повиноваться ему».
Долго они шли молча.
— Что ты имел в виду, говоря о неподчинении Богу, перед которым преклоняешься?
— Теоретически это ясно. Вместе с послушанием приходит убеждение в существовании живого, то есть существующего в одно время с тобой Бога. Филос умолк, выбирая слова. — Практически же, чаще всего Бог вмешивается в жизнь людей чужими руками, его заветы доходят до людей в интерпретации старших — людей со своим личным опытом, память которых уже ущербна, а глаза слепы и не светятся любовью.
Филос посмотрел на Чарли своими странными темными глазами, полными страстного огня.
— Разве ты еще не понял, что смысл существования на Лидоме движение?
— Движение?
— Да, движение, рост, изменение. Разве могут существовать музыка или поэзия без движения, развития; можно ли искать рифму, не произнося других слов? Может ли существовать сама жизнь… в самом деле, движение — это лучшее определение жизни! Живое существ изменяется с каждым мгновением своего существования, даже в момент умирания. Вместе с покоем приходит смерть… Архитектура цивилизации должна выражать состояние души, ее веру. Что говорят тебе формы Первого Медицинского и Первого Научного блоков?
